Я люблю тебя, прощай

Мама от нас свалила, и это самое офигительное, что случилось с тех пор, как… с тех пор как я подружился с Мацеком. У нее клевая хибара, но я редко там бываю — Интернета еще нет. И вообще мы с папой не очень-то по ней скучаем. Нам и так хорошо. Завели свой собственный распорядок и прекрасно обходимся без болтовни. Никаких тебе идиотских расспросов, которые доводят человека до белого каления. Маме ж вечно надо было знать все до мелочей: с кем дружу, что ел, что надел. По правде говоря, нам с папой лучше без нее. Ну да, конечно, дома у нас свалка и постоянно нет то молока, то туалетной бумаги, ну и что? Я же не маленький. Уже и волосы, где положено, имеются. Странноватое, между нами, ощущение. Странноватое, но классное. Я все их щупаю. Надеюсь, скоро они станут погуще.

Сегодня иду с Роксаной в кино. У меня есть новые джинсы — старые стали коротки. Надену новые джинсы, новую рубашку, а вчера я подстригся. Словом, в полной боевой готовности. Поедем на двух автобусах. От Эвантона до Инвернесса, а потом до торгового комплекса. Я все продумал. А после кино, может, зайдем в «Бургер Кинг». Или в «Старбакс». Изо всех сил стараюсь забыть, как она ведет себя с Джейком. Начал болтать с ней в Интернете под своим собственным именем, но Джейка мне не переплюнуть. Если честно, умеет, гад, веселить. Она даже намекнула, что могла бы как-нибудь с ним встретиться! Угораздило же меня сотворить этого Джейка.

В автобусе пытаюсь хохмить, как Джейк.

— Классный денек, хорошо, что солнечные очки захватил.

Но Роксана не въезжает.

— Ты о чем, Сэм? Что ты говорить хочешь этим?

Мы едем по мосту Кессок, жутко воет ветер. И дождь хлещет как из ведра.

— Да так, ничего. Извини, Роксана.

— Не за что извиняться, Сэм.

— Смотри, — я тычу в окно на залив, — там иногда видно дельфинов.

Роксана прилипает к окну.

— А ты видел дельфинов?

— Я? Пока что нет.

— А откуда знаешь, что они там бывают?

— Это самое дельфинье место. Честное слово. Там даже парковка есть, и бинокли, и магазин, и всякая хренотень.

Черт меня дернул за язык сказать «хренотень».

— Ага.

Она улыбается, но так, будто ей чихать на дельфинов. Будто я и не дарил ей сережки с дельфинами. Которые она ни разу не надела. Пялюсь на нее как чиканутый, глаз не могу отвести. Как будто между нами течет постоянный электрический ток. Улыбка у нее — это что-то! Тает на губах и вдруг раз — и вспыхивает в полную силу, без всякого предупреждения. У меня, само собой, стояк. Да и фиг с ним! Штаны на мне широченные.

— Мне нравится, как ты говорить, Сэм. Так мелодично.

— Ты про мое произношение? Спасибо.

— Совсем не за что, пожалуйста, Сэм.

Голос у Роксаны тихий, приходится придвинуться почти вплотную, чтобы расслышать.

— Хочешь? — Я протягиваю булку с сосиской. В магазине на остановке купил — так есть захотелось, пока ждали автобуса, аж брюхо скрутило.

— Нет, спасибо.

— Ты не голодная?

— Нет. Да. — Она краснеет. — Я скажу тебе по правде, Сэм. Мне не очень нравится ваша еда.

У меня прямо кусок в горле застревает.

— Дерьмовая, да?

— Просто у нас в Польше она совсем другая.

— А тебе польская еда больше нравится?

— Да. Да, конечно, больше нравится! Я к ней больше привыкла, Сэм. Уксус на жареную картошку — я такого не понимаю. Хлеб невкусный. А что вы называете сосисками? Это, — и показывает на мою почти доеденную булку с сосиской, — не сосиски. У нас дома, там, где я раньше жила…

— А где это?

— Ты не знаешь. В Бельско-Бяла. На юге Польши. Посередине города река течет. Есть большой замок. Очень красивый.

И надо же — мне уже хочется увидеть и эту реку, и замок, и попробовать эти необыкновенные сосиски.

— Здесь все не так, как на Польше, но многое тоже так.

— А люди? Мы такие же?

— Э-э… нет, не очень. Я думаю, польские люди, мы больше… больше как сумасшедшие? Больше кричим, больше шумные. Шотландия — смирное место. Мы в Польше не такие добрые. Мы злые!

— Ну да, конечно. По-твоему, выходит, мы — стадо слабаков?

— Сэм, я не так имела в виду, — говорит Роксана и кладет руку мне на колено. Честное слово! Ее ладонь лежит на моем чертовом колене. — В Шотландии жизнь легче. Ты не понимаешь. Нет столько бедных. Ты съезди в Польшу когда-нибудь. Тогда узнаешь.

— Ладно.

— Ты поедешь в Польшу?

— Конечно, почему бы не съездить?

И чем больше я слушаю про то, какая замечательная страна Польша, тем отчетливее я ее вижу. Идиотизм, конечно, но раньше до меня как-то не доходило, что это такое реальное место. Там реально есть земля, и вот живой человек оттуда, как доказательство. Роксана, типа, польский сувенир. Мир-то, оказывается, реально существует! От этой мысли я кажусь себе таким маленьким. Съеживаюсь на автобусном сиденье. Но если подумать, то это даже хорошо, потому что тогда все, что делается в Эвантоне, не так уж и важно. Верно?

Типа — все фигня.