Я любовь напишу, чтобы ты ее стер

Он потянулся к дочери и попытался встать, но Ясмина отрицательно покачала головой.

— Мне твои объятия сейчас будут неприятны, — заявила она.

Отец опустил руки и сел обратно и тяжело вздохнул.

— Я люблю тебя, Ясмина, очень люблю. Всегда выделял тебя из своих детей, а теперь, когда… ты… когда тебе пришлось столько пережить… мое сердце разрывается от жалости и боли. Я хочу видеть тебя счастливой, радостной, хочу, чтобы тебя любили и ты в ответ тоже.

— Ты считаешь, я могу быть счастлива с Фолкетом? — с горькой обидой в голосе спросила Ясмина.

— Не знаю… я уже ничего не знаю… — покачал головой отец.

— Почему ты не рассказал мне об этих браслетах? Почему заставил встречаться с Фолкетом?

— Я попытаюсь объяснить… а ты не спеши осуждать и обвинять меня… постарайся хоть немного понять.

— Я для этого и ждала тебя, чтобы ты мне все объяснил.

— Фолкет пришел ко мне с этими браслетами и заявил, что ты его вторая половина и он требует отдать тебя ему в жены.

— Наглец!

— Я так и ответил… но… если бы еще существовал Суд волеронов… то он бы встал на его сторону. А так… он сказал, что сделает все, чтобы получить тебя. И я… испугался за тебя. Да, да, не хмыкай, я тоже иногда пугаюсь, он мог похитить тебя… заставить тебя силой… Мне и до этого приходила в голову мысль — просто убить его потихоньку. Мало ли несчастных случаев происходит. Но… ты же знаешь… у нас с твоей мамой тоже есть трехцветные руны на запястьях… и у нас не сразу все сложилось…. И я подумал, а вдруг… и у тебя есть шанс с Фолкетом… ведь благословение богини — редкий дар и просто отмахнуться от него нельзя. В общем, я убедил его заключить со мной сделку. Я соглашаюсь на брак, но при условии, что он завоюет тебя, добьется твоей любви и не посмеет сделать что-то против твоей воли и не сообщает тебе про браслеты ни в коем случае. А если по истечении полугода ты все же откажешь ему, то… мы рассказываем тебе о том, что вы половинки и предназначены друг для друга. И опять же, выбор и тогда был бы за тобой. Я не стал бы тебя принуждать выходить за Фолкета.

— И почему же после того, как ты утаил от меня такую важную вещь, как благословенные браслеты, я должна тебе верить, папа?

— Я хотел, чтобы у тебя был выбор не под давлением обстоятельств, чтобы над тобой не довлела обреченность, чтобы ты не думала, что выбора у тебя нет, хотел, чтобы ты выбирала с открытыми глазами, без предубежденности.

— Папа! Я к Фолкету предубеждена! Он чуть не погубил меня, он хотел отдать меня на растерзание. Да он сам был готов это сделать! Кстати, где он сейчас?

— Сидит в каземате моего Департамента.

— А почему он не в Департаменте правопорядка и дознания? Ведь похищение они должны расследовать? Причем тут твоя разведка и безопасность?

— Тебе мало скандалов, связанных с тобой? — устало потерев лицо ладонями, глухо произнес отец. — Тебе нужен очередной?

— Не нужен, — поджав губы, нехотя согласилась Ясмина.

— То, что ты и Фолкет половинки, не должно стать известно большинству. А те, кто уже знает, буду молчать.

— Да, и с этим я согласна. Не хочу, чтобы знали о том, что я и Фолкет…

— Вот поэтому мы не будем ему предъявлять обвинение в похищении.

— То есть он останется безнаказанным?

— Нет! Я найду способ его наказать. Но если мы отдадим его в Департамент правопорядка, ваша тайна вылезет наружу. Даже если Фолкет промолчит об этом, все равно, опять будет скандал с твоим участием. Впрочем, боюсь, это все же может просочиться. Аруан, например, сообразил, почему я разрешил Фолкету за тобой ухаживать.

— Он знал… до того, как Фолкет меня похитил? — настороженно спросила Ясмина. Если это так, то понятно почему Аруан был таким отстраненным.

— Предполагал, именно с этим вопросом он шел ко мне, но по дороге встретил Айтала. Тот узнал, что Фолкету стало известно о вашей встрече с Аруаном в театре и что Фолкет направился к тебе. Они вместе поспешили к нам домой, но немного не успели.

— А ты… знал… о театре?

— Ты нас всех прости, доченька…

— Так знал или нет?

— Я разрешил Айталу организовать твое свидание с Аруаном. Боялся, что ты иначе совершишь какую-то глупость.

— Айтал теперь без твоего одобрения ничего не смеет делать? — криво усмехнулась Ясмина.

— В отношении тебя — да, так и есть. Он усвоил урок.

Ясмина встала и отошла к окну.

— Как все это… мерзко, — произнесла она, глядя в темноту за стеклами.

Отец подошел к ней сзади, положил ладони на ее плечи, слегка сжал, наклонился, поцеловал в висок.

— Прости, я хотел, как лучше для тебя.

— Значит… всё… можно считать, что испытательный срок прошел… и я могу теперь выбрать Аруана?

— Можешь, — вздохнул отец, целуя дочь уже в макушку, — но ты всё же… подумай… нужен ли он тебе.

— Я подумаю, — согласилась Ясмина, дергая плечами в попытке освободиться от рук отца.

— Ты прости меня, доченька, я хотел, как лучше для тебя, — попросил опять отец, убирая руки с плеч Ясмины.

Она развернулась к отцу.