Я, Лунин…

— Мне казалось, сейчас больше пьют, — возразил начальнику Илья, впервые услышав от него подобное утверждение во время небольшого застолья, организованного Хованским по случаю Дня работника следственных органов.

— Я тебе не про то говорю, капитан. — Дмитрий Романович снисходительно похлопал по плечу тогда еще пребывавшего в капитанском звании Лунина. — Раньше умели пить, а сейчас — напиваться. Разницу улавливаешь?

— Так точно, — со всем рвением рявкнул в ответ Лунин и опрокинул в себя очередную рюмку водки.

— Ну-ну, — покачал головой Хованский, — ближе к ночи увидим, чего ты там уловил.

Скорее всего, Илья уловил в тот раз не все, что нужно, или даже все то, что не нужно, во всяком случае, к окончанию празднования Дня следователя он уже плохо соображал, кто он, где находится и по какому поводу, собственно, торжество, а наутро не мог вспомнить почти ничего из того, что с ним случилось за предыдущий вечер. Бегло ощупав лицо, а затем осмотрев себя целиком в зеркале, Лунин пришел к выводу, что его не били, а значит, скорее всего, ничего особо страшного не произошло. На работу все же он прибыл со стойким ощущением, что каждый встречный смотрит ему в лицо с плохо скрываемой улыбкой, а затем зачем-то еще и оборачивается ему вслед. Впрочем, сам Илья тоже оборачивался и смотрел в спину каждому встречному, желая понять, обернется ли тот, чтобы наградить его, Лунина, презрительным, полным негодования взглядом. Лишь пару часов спустя, когда безвылазно сидевший в своем кабинете Илья допивал уже третью чашку чая, к нему заглянул немного осунувшийся по сравнению со вчерашним вечером, но тем не менее бодрый начальник управления.

— Сидишь, чайком балуешься? — Хованский шумно втянул носом воздух. — Молодец! А то у некоторых пивком попахивает. Молодец! — еще раз похвалил Дмитрий Романович и подмигнул растерянному капитану: — И танцевал вчера хорошо. Все наши тетки в восторге были. Ты что, в детстве танцами занимался?

— Нет, что вы, — обиделся Лунин.

— Самоучка, значит, — хмыкнул Хованский, после чего покинул кабинет, оставив Лунина наедине с чайной кружкой.

Пообещав себе не повторять ошибок прошлого, на этот раз Илья старался коньяком не злоупотреблять, уделяя больше внимания закускам и не забывая наполнять бокалы своих разговорчивых соседок. От танцев, к которым собравшиеся перешли после двух часов непрерывных тостов, ему все же уклониться не удалось. Первой на необходимость «пригласить девушку» ему намекнула уже стянувшая шарф с разогретой коньком шеи Яна Георгиевна, после чего у Ильи уже не оставалось другого варианта, кроме как пригласить на следующий танец Ольгу Дмитриевну. Возвратившись со своей партнершей к столу, Лунин обнаружил, что именинница, начавшая по кругу обходить гостей, чтобы каждому уделить немного внимания, как раз добралась до их края стола.

— Ирусечка, — чмокнула ее в щеку Ольга Дмитриевна, — спасибо тебе, что к нам этого молодого человека определила. Мы с Яночкой просто в восторге.

— Да, хороший мальчик, — согласилась Яна Георгиевна, — пьет, конечно, мало, только губы в коньяке мочит, а так молодец, развлекает нас, как может. — Она локтем толкнула застывшего возле своего стула Лунина. — Ну же, Илюша, наливайте! Выпьем за нашу Ирочку.

После короткого, но эмоционального тоста, который, к облегчению Ильи, вызвалась произнести Яна Георгиевна, все дружно громыхнули бокалами. Лунин, несколько смущенный от того, что ему приходится стоять в непосредственной близости с именинницей, на которую было обращено внимание собравшихся, залпом опрокинул коньяк в рот.

— Вот, правильно, — одобрила его поведение Яна Георгиевна. — Это ты, Ирочка, на него так благотворно влияешь. Надо тебе к нам пересесть, а то он так и будет есть всухомятку.

Шестакова ничего не успела ответить на это, по мнению Ильи, совершенно неуместное предложение, как вновь зазвучала музыка и солист выступающей в ресторане группы, уже немолодой мужчина с длинными, по плечи, седыми волосами, торжественно провозгласил:

— А теперь, по просьбам собравшихся в этом зале прекрасных женщин… — Он сделал паузу и, грустно усмехнувшись, закончил: — Белый танец. И помним, господа, что прекрасным женщинам, а прекрасны, безусловно, все женщины, отказывать нельзя.

Шестакова обернулась, выискивая кого-то взглядом на противоположном краю зала. Илья с облегчением подумал, что сейчас она уйдет и тогда можно будет занять свое место за столом и приступить, наконец, к горячему.

— Ну что, столичный гость, — Ирина неожиданно коснулась его руки, — пойдемте потанцуем.

— Скажете тоже, какая из Среднегорска столица? — смутился Лунин, заметив, как обе соседки по столу внимательно на него уставились.

— Зато из вас гость вполне даже ничего получился, — усмехнулась Шестакова и потянула его в сторону уже собирающихся на танцполе людей.