Я, Лунин…

— Знаешь, Кирюша, — губернатор немного успокоился, и в голосе его зазвучали снисходительные нотки, — в наше время иметь работу уже неплохо. Как ни крути, на ближайшие три года подрядом ты обеспечен, оклад у тебя, поди, и без всякой прибыли неплохой, а если ты с этим делом управишься, то и перспективы тоже вполне себе неплохие рисуются.

Телефонный звонок прервал разглагольствования Ивана Юрьевича. На столе перед ними лежали сразу два мобильных. Сейчас надрывался тот, номер которого знали немногие, считаные единицы, а звучащая мелодия, даже несмотря на то, что телефон лежал экраном вниз, давала понять, что на звонок надо обязательно ответить.

— Сиди тихо, — коротко приказал губернатор Кольцову, поднося телефон к уху. — Да, Михаил Дмитриевич, слушаю вас.

— Слушаешь, это хорошо, — насмешливо зазвучал голос в смартфоне, — а то, говорят, приболел ты, Иван Юрьевич, а что за болезнь, никто и не знает. Мало ли, вдруг со слухом проблемы или с голосом.

— Не жалуюсь, Михаил Дмитриевич, ни на то, ни на другое, — пытаясь сохранить хладнокровие, отозвался Сергиевич.

— Да тебе голос особо и не нужен, — собеседник губернатора коротко хохотнул, — ты ведь у нас, слава богу, не Паваротти. Главное, чтобы у тебя мозги не отказали. Я ведь правильно рассуждаю? — сурово уточнил он у Сергиевича.

— Вам виднее, Михаил Дмитриевич, — не смог сдержать раздражение Иван Юрьевич.

— Понятно, что мне виднее, — согласился Михаил Дмитриевич. — Вот только у меня сомнения возникают, все ли у тебя с мозгами нормально. Ты должен был еще два дня назад, — собеседник губернатора на мгновение замешкался, подбирая подходящее выражение, — отчитаться о проделанной работе. И что? Я никакого отчета не вижу.

Сергиевич вздохнул. Объяснять, что весь отчет, упакованный в одинаковые, по пятьдесят килограммов весом, сумки, исчез в никому не известном направлении, было глупо. Особенно было глупо делать это по телефону.

— У меня возникли непредвиденные сложности, я бы сказал, катастрофического характера, — смог, наконец, выдавить из себя Иван Юрьевич, — мне нужна отсрочка, чтобы подготовить все документы, причем серьезная отсрочка. Может быть, даже стоит вести речь о том, чтобы несколько уменьшить нашу отчетность, только, наверное, это не телефонный разговор.

Мобильный на некоторое время замолчал. Сергиевич взглянул на экран. Нет, соединение не прервалось. Таймер одну за другой отсчитывал секунды разговора, точнее, секунды напряженного молчания.

— Жду тебя завтра к обеду, — сухо прозвучал голос в телефоне, — прилетишь, отзвонишься. Но учти, если ты не сможешь все вразумительно объяснить, назад полетишь уже не губернатором Сергиевичем, я тебя уверяю. А может так статься, что и вовсе назад не полетишь, задержишься на некоторое время. Лет эдак на восемь. — В телефоне вновь послышался короткий смешок. — До завтра!

— Всего хорошего, — ответил Иван Юрьевич уже отключившемуся собеседнику.

Раздраженно швырнув телефон на стол, Сергиевич потянулся к бутылке и от души налил себе виски. Уже поднеся бокал ко рту, он задумался, после чего сделал небольшой глоток и выплеснул недопитый алкоголь в росшие вокруг беседки кусты сирени.

— Так, у меня завтра тяжелый день. — Губернатор поднялся из-за стола. Кольцов поспешил тоже вскочить на ноги. — Ты занимайся стройкой, только так, чтобы комар ни носа, ни чего другого подточить не мог. Понял?

— Конечно, — кивнул Кирилл Алексеевич, счастливый от того, что наконец может покинуть губернаторскую резиденцию, которая с недавнего времени ему совершенно разонравилась, — все сделаем в лучшем виде.

— Бухгалтера жди, к концу недели будет, — напомнил Сергиевич и потряс кулаком перед носом генерального директора «Среднегорскдорстроя».

— Запомни, Кирюша, еще раз меня предашь, я тебя уничтожу, чего бы мне это ни стоило. Поверь мне.

— Я верю, Иван Юрьевич, — совершенно искренне признался Кольцов, — верю, как никогда.

* * *

В это же время, в нескольких тысячах километров от Среднегорска, в одном из пятизвездочных отелей Гонконга Павел Рассказов устанавливал рекорд по плаванию. Событие это происходило в бассейне отеля и заключалось в том, что Павел Дмитриевич проплыл без остановки три километра двести пятьдесят метров, тем самым улучшив на двести метров свое собственное достижение трехмесячной давности.

— Ну что, еще могу? — горделиво уточнил он, подплывая к бортику, на котором его поджидал Дорохов.

Начальник службы безопасности лишь усмехнулся. Тяга шефа, пытающегося вернуть уже давно убежавшую молодость, к установлению все новых рекордов его забавляла. В то же время он полагал, что это пристрастие является наиболее безобидным из того, чем обычно забавляют себя чрезмерно богатые люди.

— Паша, если вдруг надумают проводить олимпиаду среди миллиардеров, тебя от нашей страны можно почти по всем видам спорта выставлять.

— А чего не по всем? — уточнил Рассказов, выбираясь из бассейна.

— Боюсь, художественную гимнастику ты не осилишь, — хмыкнул Михаил Афанасьевич. — Ты вроде как хотел одно видео посмотреть?