Я, Лунин…

Пытавшегося спорить с автоматчиками мужчину мгновенно подхватили с двух сторон и поставили на ноги. На требование представиться он отреагировал нервно, за что тут же получил еще один удар автоматным стволом, правда, уже не такой сильный.

— Сергиевич Иван Юрьевич, губернатор…

— Энергичнее!

— Губернатор Среднегорской области.

— Кому принадлежат эти сумки?

— Я не знаю. — Лицо губернатора судорожно дернулось, и он жалобно, по-детски выкрикнул: — Я не знаю! Вы слышите? Не знаю я, что это.

Через мгновение перед камерой стоял уже другой мужчина, ниже ростом, с круглым, раскрасневшимся лицом и наворачивающимися на глаза слезами. Представившись директором строительной компании «Среднегорскдорстрой» Кольцовым, он торопливо начал объяснять, что в сумках лежат деньги, много денег. И деньги эти предназначены губернатору Сергиевичу за покровительство в получении тендера на строительство объездной магистрали вокруг города Одинска.

— Откройте сумки, — скомандовал женский голос. — То, что находится в сумках, — это взятка, так?

— Так, — выдохнул Кольцов.

— И в каком размере?

— Полтора… полтора миллиарда рублей.

Стоявший рядом с Кольцовым губернатор выдохнул на ухо своему подручному:

— Сука ты! — Губернатор взглянул в объектив видеокамеры. — Сука! Вы все здесь суки!»

Искаженное от злобы лицо замерло, затем экран потемнел. Рассказов откинулся на спинку дивана и несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь привести в порядок эмоции.

— Представляешь, если это видео в Интернет выложить, на Ютьюб, или еще куда? Такое веселье начнется.

— Нельзя, Паша. — Дорохов вышел из программы просмотра и захлопнул крышку ноутбука. Тогда деньги и тех, кто их взял, начнут искать. Не только покровители Сергиевича, но и все силовики. Не ради денег, из принципа.

— Может, пусть поищут? Ты же говоришь, что к нам не подкопаться.

Дорохов устало вздохнул.

— Хочешь, я тебе историю одну расскажу, из жизни?

— Валяй, — лениво кивнул Павел Дмитриевич, все еще мысленно находясь на ступенях крыльца губернаторской резиденции.

— Сидит как-то на ветке ворона, держит грецкий орех в скорлупе и, извини, к заднице его примеряет.

— Интересно, из чьей жизни история, — рассмеялся Рассказов.

— Слушай дальше. Мимо бежала лиса. Посмотрела она на ворону и спрашивает: «Ты что, кума, делать собралась?» Та и отвечает: «Как что, обедать, конечно». Лиса посмеялась и говорит: «Чтобы обедать, еду надо ко рту прикладывать». Посмотрела тогда на нее ворона и сказала: «Съесть-то я его съем, это просто. Я хочу проверить, как он из меня выходить будет. Вдруг разорвет».

— Это вот сейчас к чему было? Боишься, как бы нас с тобой самих не разорвало? — нахмурился Павел Дмитриевич. — Нет, Миша, не будет такого. Мы теперь с тобой сами лисы. Одну ворону уже наказали, еще одна пока цела, в министерство ездит, жизни радуется. Пусть радуется, пока. Думаю, мы годик, а то и побольше выдержим паузу. Пусть наша ворона расслабится как следует. Что скажешь?

— Я так скажу, — Дорохов встал с дивана и с наслаждением потянулся, — пойдем-ка на массаж, нас там уже девочки заждались.

— Кстати, о девочках, — спохватился Рассказов, — эту девицу, которая допрос вела, ее потом опознать не смогут?

— Не смогут, — уверенно отозвался Михаил Афанасьевич, — там всего три человека без масок было. Это семья, муж с женой и сестра мужа. Все актеры, живут в Германии, их родители эмигрировали еще в начале девяностых. Работают в одном провинциальном театрике, деньгами не избалованы. Я им по сто тысяч евро заплатил каждому, так что болтать они не будут, а опознать их даже мама родная не смогла бы. Там столько грима наложено было, ты не представляешь. Носы накладные, щеки. В общем, профессионально отработано.

— Тоже мне друзья Оушена, — усмехнулся Рассказов. — Ладно, пошли помассажируемся. А то я, похоже, в бассейне плечо потянул.

* * *

Домой Трошин вернулся, когда уже стемнело. Молча прошел на кухню, не подогревая, вывалил из сковороды на тарелку остатки макарон с жареной свининой. Затем достал из холодильника начатую бутылку водки.

— Все хорошо? — Неслышно спустившаяся со второго этажа Ленка положила руки ему на плечи.

— Ты будешь? — Он отозвался вопросом на вопрос, кивнув на бутылку.

— Нет. — Ленка отрицательно покачала головой. — Что-то случилось?

— Что у меня может случиться? — Николай отнес бутылку и тарелку с макаронами к столу и вернулся, чтобы забрать рюмку и кетчуп. — Яму выкопали, завтра бетон заливать будем. Жизнь идет полным ходом.

Усевшись за стол, Трошин одну за другой опустошил две рюмки и только после этого приступил к еде. Он равнодушно забрасывал в рот холодные макароны, интенсивно работая нижней челюстью. Лицо его при этом оставалось неподвижным, словно на него была натянута неживая, резиновая маска, а глаза смотрели куда-то в противоположную стену, украшенную многочисленными семейными фотографиями.

Наклонившись к мужу, Ленка осторожно поцеловала его в макушку. Николай вздрогнул и, быстро обернувшись, прижался лицом к телу стоящей рядом жены.

— Ты меня любишь? — Ленке показалось, что его голос доносится прямо из ее живота.