Я, Мая Плисецкая

Последнее; печатая сенсационную статью, мне кажется, этически следовало бы ее предварительно показать герою повествования. Журналист - человек сторонний и вникнуть во все головоломные тонкости нашей многострадальной госконцертовской казуистики не сумел. Я благодарна Вашему журналу за желание встать на мою защиту, но лучше было это делать не в лихом жанре детектива, а со скрупулезной точностью документа в тоне скорбной летописной повести временных лет.

С уважением Майя Плисецкая"

28 августа 1988 г.

Но итальянцы не забыли моей краткой работы в римской опере. В 1989 году мне вручили в Риме вместе с Ленни Берн-стайном престижную премию искусств „ВИА КОНДОТТИ". Приветствовавшие добрым словом поминали мой недолгий труд с итальянскими танцорами. Наверное, как обычно бывает, преувеличили, „подсластили" мои заслуги. А может, и впрямь я что-то смогла дать людям вечного города?..

Я вновь ступала по бурлящим улицам, подставляя лицо горячему римскому солнцу. Кроны пиний чертили на теплой земле диковинные тени. Был июнь. Знакомыми проулками добрела к пузатому зданию своей оперы. Уж хотела войти. Но что-то совсем глубинное, с привкусом горечи, остановило, удержало. Здесь у меня было столько надежд и планов, столько планов и надежд. Но я транжирила свою энергию на глупые, несуразные баталии с московским монстром. Ничто в тот момент не казалось мне серьезнее, значительнее. Какое идиотство!..

Тогда я заглянула в знакомый ресторанчик, что в пятидесяти шагах от моего театра. Хозяин тотчас признал меня: о, синьора Майя. Последовал поток слов, сопровождавшихся разгоряченной итальянской жестикуляцией. Волшебный язык. Уселась - посетителей почти не было - за столик у окна, где обычно перекусывала в перерывах репетиций неизменной мацареллой с томатами. Через минуту хозяин уже ставил передо мной привычное блюдо, даже не спрося на то моего желания. А может, в потоке слов вопрос и был?.. От тарелки исходил резкий запах свежайшего базилика.

Пожалуйста, „сатрап".

Один момент, синьора Майя.

Глоток горько-сладкого, красно-гранатового напитка. Ой как вкусно...

Разве жизнь не прекрасна, люди?..

Глава 46

РАБОТА В ИСПАНИИ

В мою молодость и даже позже Испания - для граждан Страны Советов - как бы не существовала на белом свете вовсе. Не было такой страны. Иногда лишь в газете „Правда" на последней странице известные художники Ку-крыниксы малевали крошечного испанского человечка-лилипута с курчавыми волосами, неряшливо лезшими из-под ермолки пирожком, с огромным носом-крючком, в военном френче и со здоровым топорищем, с которого ручьем лилась кровь безвинных пролетарских трудящихся. Человечек-лилипут обычно стоял по колено в крови на бесчисленных трупах своих убиенных жертв. Это был, конечно, вы догадались, Франко-поджигатель, разжигатель войны. Изо рта генералиссимуса обязательно вылетала какая-нибудь человеконенавистническая, людоедская реплика. Вот и все, что мы могли знать об Испании...

Нынче в моде вера в многократное пребывание на земле. Кто, сильно напрягшись, вспоминает, что жил однажды китайским кули, борзой собакой, лесным ландышем, беглым австралийским каторжником. Моя добрая знакомая, известная голливудская актриса, уверяет меня, что была когда-то русской княжною, а затем японской гейшей. Я ей не возражаю. Может, она и впрямь была, всех обскакала. Но себя я в вековом прошлом вспомнить никак не могу. Впрочем... Откуда у меня такая страсть к Испании? Всему испанскому - фламенко, корриде, гребням, цветку в волосах, мантильям, монистам? Ничего определенного. Но какая-то тайная связь между нами есть. Все же есть...

Я упоенно наслаждалась в танце лопедевеговской Лау-ренсией, сервантесовской Дульцинеей-Китри, испанскими танцами Касьяна Голейзовского. Шла напролом со своей Кармен. Совпадение или судьба?..

Несколько раз, уже когда очертания Испании вновь, как на переводной картинке, начали проявляться для очей граждан Страны Советов на карте Европы, меня стали звать туда, слать приглашения. Но о них, посланных на мое имя в адрес Госконцерта, я либо узнавала с непростительным, безнадежным опозданием, либо не узнавала вовсе. И только теперь с прискорбием читаю пожухшие копии тогдашних телексов. И все-таки дважды я встречаюсь с Испанией, с испанской публикой. Я выезжаю на свою „Анну" и „Кармен" с одесским театром. А потом с частью расколовшейся - но об этом позже - труппы Большого. Теперь с Большим - „Чайка", „Дама с собачкой" (это полные спектакли) и сольные номера: „Гибель розы", „Айседора", „Лебедь". И вновь, во второй раз - „Кармен-сюита". Мой испанский балет прошел в Испании успешно и был, хочу с гордостью подчеркнуть это, главной причиной повторного приглашения.

Показывать Испанию испанцам - один страх. Сколько раз мы морщились, сквернословили, когда иностранцы изображали нам на сцене российскую жизнь.

Перед первой „Кармен" я так волновалась, что попросила у портнихи настоя пустырника - случай для меня не типичный. Но когда в самом конце на мои финальные поклоны мадридский зал стоя скандировал „оле", глаза мои увлажнились...