Я, Мая Плисецкая

А потом в Москву приехал заместитель министра культуры Испании сеньор Гарридо. Классическая труппа национального балета Мадрида осталась в тот год без руководителя, и было решено предложить этот пост мне. Коли соглашусь (разве это мне неинтересно будет?..).

Гарридо пришел к нам домой на Горького, сопровождаемый прямодушным, исполнительным Сережей Селивановым, курировавшим тогда в Госконцерте испаноя зычные страны.

Уже второй год перестройки. И дело сладилось быстро. Вот контракт уже подписан. Госконцерт вручает мне памятку с его условиями (все опять Госконцерту, мне - фига на постном масле - суточные). Днями надо лететь в Мадрид.

Аэропорт Барахас. Я не раз видела его в видовых фильмах, фотоальбомах. Но как передашь вкус жаркого, сухого, как в сауне, мадридского воздуха, который, почти обжигая, врывается в твои закондиционированные легкие?.. Вышколенный шофер Карлос распахивает дверцы темно-синего „мерседеса". Путь держим в „Палас-отель".

Отсюда рукой подать до старинного театра Сарсуэла. Там под одной крышей уважительно уживаются - опера, старинная испанская классическая оперетта, балет Национал* де Эспана (фантастическая труппа фламенко) и балет Лирико-Националь. Это уже я. Это - труппа классического балета. Классики у испанцев раньше почти не было, не было и традиций. Труппа совсем молодая. Однако многообещающая. Заметно сразу мне, что все танцоры хотят всерьез работать. Внимательно, поглощенно вслушиваются в каждое замечание, реплику.

С чего же мне лучше начать?

Всегда бездумно повторяла я за людьми, если дело касалось чего-либо запутанного, интрижного: „О, это - тайна мадридского двора". А есть у фразы первоначальный смысл? Почему мадридского? Мадридский двор то и дело приглашает меня на приемы, пиршества. Поглощая пузырящийся суп из бычьих хвостов, хрустя ароматными салатами с пиньёнес, я никаких таинств вокруг - про себя - не отмечаю. Кругом люди как люди. Милые люди. Но вот в театре...

С первых же дней меня неприметно, но основательно погружают в зыбкое состояние перманентной двадцатичетырехчасовой интриги. Мягко, нежно, преданно, с обезоруживающей откровенностью подводят к собственному вроде бы решению, что солист А. никак не подходит к роли Б. Но солист В. просто появился на земле лишь для того, чтобы станцевать эту партию. Станцует, потрясет мир, а там может и умереть спокойно. Запомнит его человечество. А балерина Г. так стара и совершенно неподходяща для партии Д. (а Г. всего 19 лет), что наша взыскательная критика, больше жизни любящая правду и только правду, будет в шоке до конца своих дней. Тут нужно поставить балерину Е., только Е., никого больше (а Е., между прочим, 27 лет, не ленюсь сравнить цифры). Каждый из моих помощников, а их у меня немало, принимается тихонько, но мощно тянуть одеяло на себя. Меня начинает покачивать, подергивать, потряхивать. Но пока держусь, сопротивляюсь. Хотя вскорости я все же окончательно запутываюсь - кто с кем спит, кто под чьей туфлей, кто с кем состоит в родстве и потому такой несравненный гений... Паутина интриг простирается и на грядущий репертуар. Мне нелегко. А может, это все и есть мадридский двор?..

Но терзают меня интригою мои помощники. Собственно труппа принимает своего нового руководителя сердечно, мне с нею мало забот. Меня понимают. Впрочем, какой-то знаменитый дирижер, кажется, Бруно Вальтер, отметил, что максимум, на что может рассчитывать главный дирижер оркестра, - это благожелательный нейтралитет. Благожелательный нейтралитет ко мне определенно был.

Мы разучили и показали публике балеты Фокина, Балан-чина, Бежара, Мендеса, Альберто Алонсо. И старую классику - отдельные акты из „Лебединого", „Раймонды", „Пахиты". И конечно, несколько балетов современных испанских хореографов.

Мое внимание привлекают работы Хосе Гранеро. Его блистательную „Медею" я видела раньше еще в Москве, когда труппа „Балет Националь де Эспана" показала ее на сцене театра Станиславского. Языком фламенко Гранеро смог захватывающе рассказать сюжет древней драмы, отчеканить трагические характеры. Надо обязательно позвать Гранеро в нашу труппу. Он наверняка сможет создать что-то необычное, свежее и на базе классического танца.

Мы сидим с Гранеро в нашей театральной кантине. Прихлебываем черный, как крыло грача, кофе. Запиваем ледяной мягкой мадридской водой - вода в Мадриде ой какая вкусная. Совсем некстати я заворачиваю разговор к Марии Стюарт. Перечитываю сейчас книгу Цвейга о казненной шотландской королеве, и меня будоражит драма ее жизни и гибели на эшафоте. Но не только это. Меня давно преследует еще сумасшедшая мысль - не Мария ли Стюарт создала великие пьесы, которые человечество приписало перу Шекспира? Гранеро заинтересовывается, но требует доказательств.

Извольте Стюарт увлекалась литературой, театром, играла на музыкальных инструментах, в долгом заточении писала дивные сонеты, поэтичные письма, дневники, а может, и пьесы?..

Но не „Отелло" с „Ромео и Джульеттой"?..