Я — математик. Дальнейшая жизнь вундеркинда

В декабре 1953 года по приглашению индийского правительства и нескольких государственных учреждений я уехал в семинедельное лекторское турне по Индии. Непосредственным поводом для поездки послужил Всеиндийский научный конгресс в Хайдерабаде. Переговоры об этом путешествии начались уже давно. Они тянулись несколько лет из-за того, что пожелания индийского правительства трудно было согласовать с моими: мы никак не могли договориться о времени выезда и, что еще важнее, о продолжительности и характере поездки. Мне не хотелось путешествовать в одиночестве, не чувствуя поддержки и опоры моей дорогой жены, но если я собирался пробыть в Индии совсем недолго, о разрешении ехать с женой, очевидно, невозможно было просить; провести же в Индии много времени я в то время не мог.

Однако с самого начала 1953 года стало ясно, что, по всей вероятности, я смогу выкроить шесть-семь недель. Мое здоровье, сильно пошатнувшееся из-за тяжелых испытаний, выпавших на мою долю после недавних успехов, настолько поправилось, что, соблюдая элементарное благоразумие, я мог выдержать это путешествие. Одновременно мы узнали, что Пегги собирается обручиться с молодым инженером Джоном Блейком, своим бывшим товарищем по колледжу. В самом начале осеннего семестра 1953 года обручение действительно состоялось. Поэтому, с одной стороны, моей жене нужно было остаться в Соединенных Штатах, чтобы заняться множеством различных приготовлений к свадьбе, а с другой, во время этой приятной подготовительной суматохи мое присутствие в собственном доме было скорее излишним. Я подписал договор и 19 декабря 1953 года уехал из Соединенных Штатов с тем, чтобы вернуться за неделю до свадьбы дочери, которая должна была состояться 20 февраля.

Мое стремление поехать в Индию, так же как раньше в Китай и Мексику, было вызвано не просто неугомонным характером или праздным любопытством. Имена индийских математиков все чаще и чаще появлялись в наших научных журналах, и мы все больше нуждались в том, чтобы Восток пришел на помощь Западу, который после двух мировых войн начал обнаруживать признаки интеллектуального и морального упадка. Я был рад возможности взглянуть еще на один отряд, пришедший пополнить международную научную жизнь, и подышать воздухом, которым дышат эти люди.

Предыдущие поездки за границу в какой-то мере подготовили меня к путешествию в Индию. Посещение Китая и Японии приблизило меня к пониманию Востока и познакомило со специфическими проблемами, стоящими перед странами, которые сочетают огромные интеллектуальные ресурсы со страшной бедностью и только-только начинают принимать участие в международной научной жизни. В Мексике, где за десять лет я успел достаточно хорошо освоиться, некоторые из этих проблем осложнялись еще характерными трудностями жизни в тропическом климате. В Соединенных Штатах и в Англии я знал многих индийских студентов и преподавателей. Благодаря им у меня сложилось определенное представление о своеобразной обстановке Индии и, прежде всего, о том особом колорите, который придают этой стране стойкие религиозные традиции; со многими из своих прежних знакомых я собирался снова встретиться у них на родине.

Днем 19 декабря я вылетел из Бостона в Париж. Я отношусь без энтузиазма к путешествиям по воздуху. Они слишком коротки, чтобы завязать новые знакомства или морально подготовиться к обилию новых впечатлений.

Парижский аэропорт бастовал, и никто не мог сказать, как мы достигнем места назначения. Только совершив не предусмотренную расписанием посадку в Шанноне, мы узнали, что наш рейс закончится в Брюсселе и что из Брюсселя в Париж нас доставят не самолетом, а специально заказанным автобусом. После многочасовой поездки по Бельгии мы в тот же день пересекли границу. Прибыв уже затемно в Париж на вокзал Инвалидов, я узнал, что из-за забастовки агентство «Эр Индия», которое должно было позаботиться о продолжении моего путешествия, до сих пор ничего для меня не сделало.

Три дня, которые мне волей-неволей пришлось провести в Париже, оказались на редкость приятными и до конца наполненными посещениями друзей, импровизированными лекциями и встречами с издателями и товарищами по работе. Я с удовольствием узнал, что у «Германа и К°» меня ждет небольшая сумма денег, накопившаяся из отчисления процентов с каждого проданного экземпляра книги, — я совершенно не подозревал, что во Франции существует подобное правило. Но бедняга Фрейман, сообщивший мне эту приятную новость, вскоре после нашей встречи умер от паралича сердца.

Мне дали знать, что я могу покинуть Париж в ночь на 23 декабря самолетом, вылетающим в Женеву и оттуда в Индию. Канун рождества я провел в Женеве вместе с одним другом нашей семьи, врачом-неврологом, с которым мне уже много раз приходилось встречаться и раньше.