Я — математик. Дальнейшая жизнь вундеркинда

В начале конференции побеседовать с русскими было совсем несложно. Впоследствии они набрали группу переводчиков и кого-то еще из Бомбейского консульства и из своего посольства в Дели. Эта группа была действительно вполне соизмерима с самой делегацией и состояла из людей, которые произвели как на меня, так и на индийцев далеко не такое приятное впечатление, как сами ученые. Они скорее походили на полицейских, главной целью которых было пасти своих подчиненных, не подпускать их слишком близко к европейцам или американцам во избежание их возможного прозападного влияния и следить за тем, чтобы они не сказали или не услышали чего-либо, что может повредить их правительству.

Ученые, которые свободно беседовали со мной на неплохом английском, под опекой этих фильтров были вынуждены говорить почти исключительно на русском. В результате атмосфера конгресса в целом стала, не сказать, что враждебной, но явно менее свободной и дружелюбной. Всякий раз, когда кто-то из нас вступал в разговор с членом русской делегации, неподалеку на стул садился переводчик, который, если не переводил с русского на английский, то, по крайней мере, прислушивался к каждому сказанному по-английски слову. Время от времени стражи, видимо, давали своим подопечным сигнал о том, что дальнейшая беседа выходит за пределы дозволенного.

Таким образом, русские были склонны держаться поближе друг к другу: они обедали вместе и редко вступали в беседу как с иностранными делегатами, так и с теми индийцами, которые явно не входили в организованную группу поклонников просоветского влияния. Я пишу здесь о том, что я видел, хотя мне сказали, что ближе к концу конференции русские все-таки сумели завязать с несколькими учеными независимые контакты общего характера.

Вскоре после приезда советских ученых мы отправились в Хайдерабад, где всех иностранных делегатов разместили в Хилл Форте, довольно запущенном ветхом дворце, принадлежавшем ранее сыну низама[176]. Несколько огромных комнат дворца были превращены в спальни, и в одной из них я жил вместе с двумя известными английскими учеными довольно пожилого возраста. Сначала мы отнеслись друг к другу с недоверием, но потом прекрасно поладили.

Изоляция Хилл Форта больше всего напоминала окружающую обстановку, в которой происходит действие детективных романов Агаты Кристи. Здесь под одной крышей жили и за одним столом обедали и русская делегация и множество других ученых вроде меня. Каждые несколько часов приходили и уходили известные индийские ученые и члены кабинета министров, но за исключением этих посещений мы были совсем одни, и никто из нас не знал ни одного слова по-индийски. Мы уже по горло были сыты тем расколом, в результате которого оказались разделенными на две группы, общение между которыми было сведено к минимуму, и мы, жители Запада, решили, что займем места за столом через стул и тем самым вынудим русских сесть между нами.

Настал день, когда все участники конгресса, кроме русских, заранее заказанным самолетом улетели в Аурангабад и оттуда на автобусе поехали осматривать замечательные пещерные храмы и скульптуры Аджанты и Эллоры. Можно по-разному относиться к тому, что англичане сделали в Индии, но, во всяком случае, они сохранили неприкосновенными ее древние исторические памятники. Придя к власти, индийцы продолжили эту добрую традицию; они оберегают памятники старины и побуждают население изучать великое прошлое своей страны.

Мы провели в Аурангабаде две ночи и утром самолетом вернулись в Хайдерабад. Мы думали, что этим самолетом прилетят русские, которые тоже собирались посетить пещерные храмы. Оказалось, что при вылете в самолете произошло несколько поломок, и они не только отменили полет, но и близко не подходили к самолетам до самого конца пребывания в Индии. Их решение отменить поездку в Аджанту было весьма необдуманным, так как индийцы сбились с ног, чтобы найти в Аурангабаде жилье для русских.

Мы не раз поддразнивали русских, и я должен признать, что они частенько давали повод к таким поддразниваниям. Когда в Хайдерабаде проходила встреча друзей Китая, русские явно старались, чтобы их заметили, но я обнаружил, что ни один из них не знает по-китайски ни одного слова. Я несколько хвастливо показал свое знание китайского языка и посмеялся над тем, что русские не знают такого всемирно важного языка. Более того, я спросил их, почему бы им не нарушить свою шеренгу и не сойтись с китайцами поближе.

Я сделал это, зная, что рекомендация, данная представителем Запада, коим я являлся, вызовет у них решительно негативную оценку. Было совершенно ясно, что русская политика, состоящая в том, чтобы посылать делегатов en masse[177], оказалось несостоятельной. Многие делегаты из стран Запада часто общались с индийцами и действительно могли встречаться с ними у них дома.