Я – Менгск

Зерги представляли собой мерзкую стаю мутирующих на генном уровне существ, ведомых инстинктом кровожадности и ненасытным аппетитом, в то время как протоссы были странной и необщительной расой воинов-псиоников. Хоть они и обладали технологиями, превосходящими технологии терранов, да и вообще кардинально другими, долговязые пришельцы тоже не тянули на даже отдаленных потомков строителей храмов.

Новости о том, что человечество не одиноко во Вселенной, одни встретили с ужасом и содроганием, а другие с религиозным экстазом и преклонением. Некоторые хотели встретить «гостей» с распростертыми объятиями, тепло и радушно; здравомыслящие люди, которые понимали, откуда ветер дует, готовились к войне. Они, как тут же подтвердилось, оказались более проницательны.

С появлением пришельцев открытая борьба разгорелась по всей территории Конфедерации. Местечковые перестрелки и локальные конфликты перерастали в полномасштабные восстания. Конечно же Арктур Менгск не упускал шанса подлить масла в огонь.

Пока беглецам удавалось избегать горячих точек набирающей обороты войны, но конфликты учащались. Из простых нападений на представителей конфедеративной власти они доросли до полноценных планетарных сражений по всему сектору. Люди умирали каждый день тысячами. Конфедерация претерпевала бедствие за бедствием и теряла власть над одной колонией за другой.

Затем последовало уничтожение Антиги Прайм.

Правду о том, что случилось на Антиге Прайм, разумеется, скрыли, но Валериан узнал всё. Узнал от деда, в словах которого сомневаться не приходилось. Оказывается, великий Арктур Менгск похитил секретные разработки Конфедерации, создал на их основе некий «пси-излучатель» и с его помощью приманил зергов в колонию, чтобы уничтожить конфедератов. Зерги, в свою очередь, притащили за собой протоссов, и уже те в буквальном смысле зачистили планету, уничтожив все живое.

За катастрофой последовал рост паники, которая охватила оставшиеся колонии Конфедерации. Ситуация напоминала историю с распространением вирусной эпидемии на пограничных мирах. Ручейки беженцев превратились в неистовые потоки. Грузовые корабли, переполненные испуганными людьми, тысячами отправлялись из охваченных сражениями центральных миров на периферию, где было более-менее спокойно.

Валериан не мог забыть реакцию матери, когда та узнала, что его отец причастен к гибели Антиги Прайм. Как ее подкосило осознание того, в кого превратился когда-то любимый ею человек. Не так давно Валериан пришел к выводу, что благородные идеалы отца сбросить ярмо тирании Конфедерации и покончить с коррупцией Старых Семей угасли. Их сменило желание создать собственную империю.

Мать презирала Арктура за то, кем он стал, но Валериан втайне восхищался целеустремленностью, с какой отец претворял в жизнь свои амбиции, и знал, что однажды тот добьется своего.

Размышления об этом вызывали в душе юноши противоречивые чувства.

После уничтожения Антиги Прайм, отец приказал Валериану и Юлиане без промедлений найти новое убежище, удаленное от центральных миров, все еще входящих в состав Конфедерации. Столь прямолинейное указание было типичным для Арктура, но Валериан чувствовал, что оно несет в себе какую-то подоплеку. Как будто должно произойти нечто ужасное, и Валериан с матерью должны избежать этих событий. Должны улететь как можно дальше.

Юноша не знал, с чем это связано, пока до беглецов не дошли новости о разрушении Тарсониса, столицы Конфедерации. В точности, как и в случае с Антигой Прайм, Тарсонис подвергся нашествию зергов, привлеченных Арктуром Менгском для уничтожения врагов – Старых Семей. Тех самых, что убили его родителей и сестру и приговорили к смерти миллионы людей на Корхале.

Когда акт мести свершился, Валериану пришлось признать, что это был гениальный ход.

Смелый, беспощадный и непреодолимый.

Ибо с Тарсонисом умерла и Конфедерация. Тарсонис служил краеугольным камнем терранского сектора так долго, что без него единство колониальных миров рассыпалось, как карточный домик. Ничто не препятствовало Доминиону Арктура Менгска восторжествовать на костях поверженных врагов.

Едва Конфедерация пала, Арктур связался с Валерианом и сообщил, что приближается день, когда он позволит юноше выйти в свет в качестве его сына.

Валериан не мог отрицать привлекательность этой идеи. Ему уже стукнуло восемнадцать, и он чувствовал себя готовым выйти на галактическую сцену, как самостоятельная фигура, с которой стоит считаться. Теперь он был сам себе хозяин: умный, эрудированный, обаятельный и одаренный, способный сражаться мечом, винтовкой или словом, если возникнет необходимость или потребует честь.

Но сможет ли он стать преемником, которого видит в нем отец?

Впрочем, это дело десятое.

Валериан допил ароматную жидкость и вышел из пустой кофейни.

– Пора идти домой, – произнес он.

* * *

В конечном счете прошло полгода, прежде чем Валериан встретился с отцом. Строительство Доминиона на руинах Конфедерации отнимало у недавно провозглашенного императора все время и требовало бо́льшего внимания, чем тот рассчитывал.