Я, Менгск

— Это данность, Айлин, но настал переломный момент. Нападение прошлой ночью только лишний раз доказывает, что они в безвыходном положении. У меня есть сторонники в Сенате и по всему Корхалу, которые могут поднять шум, и ты хорошо знаешь, что локальные восстания поднимаются по всему сектору. Для уничтожения старого порядка нужен всего один яркий пример того, что Конфедерацию можно побороть. И Корхал может быть таким примером, но только с вашей поддержкой.

— И ты ее получишь, но за такие речи… тебя будут называть террористом.

— Я предпочитаю термин "борец за свободу", — сказал Ангус.

— Это уже зависит от того, победишь ты или нет.

— В таком случае, мне необходимо удостовериться, что я буду победителем.

Арктур знал, что услышанные слова имели огромное значение, но он не улавливал их смысл. Что отец мог планировать такого, чтобы на него повесили ярлык террориста? Уже само определение было ярким, вызывающим образы мрачных мужчин, что таятся в укромных местах и планируют смерть невинных, преследуя какие-то свои дьявольские цели.

Мысль о том, что его отец может быть таким человеком, пугала Арктура; а его твердое представление об Ангусе Менгске как о — пусть влиятельном, обладающим могуществом, но все-таки — добром человеке, теперь казалось хрупким, как стекло.

Пока такие мысли мелькали в голове Арктура, он услышал шаги. Юноша слишком поздно осознал, что звук приближается к двери, у которой он стоял и подслушивал. Арктур хотел отойти, но не успел, — чья-то тяжелая рука схватила его за рубашку и втащила в столовую, где они уже встречались прошлой ночью.

— Ты что шпионишь за мной!? — вскричал Ангус. — Что ты слышал?

Арктур вырвался из рук отца.

— То, что ты террорист! — прокричал он.

Ангус развернул его и толкнул на один из стульев.

— Ты ничего не слышал, сын, — сказал Ангус. — Эти слова не предназначены для таких как ты.

Арктур посмотрел на Айлина Пастера. Мужчина явно был удивлен и обеспокоен тем, что Арктур подслушал разговор.

— Что ты собираешься делать? — спросил Арктур. — Ты собираешься убивать людей?

Отец уставился на Арктура. Холодный серый взгляд проник в самое сердце сына.

Арктур понял, что отец для себя принял какое-то решение.

Пастер также это заметил и сказал:

— Ангус… ты уверен?

— Да, ему ведь уже скоро восемнадцать. Пришло время вести себя как мужчина, поэтому я буду обращаться с ним как с мужчиной.

Арктур почувствовал нервную дрожь от слов отца.

Неужели сейчас с ним будут говорить по-взрослому, как он мечтал все эти годы.

— Ну что, мальчик, ты готов стать мужчиной?

Арктур подумал какую-то долю секунды и ответил:

— Готов.

— Хорошо, — сказал Ангус. — Я с уважением отнесусь к этому. Но ты должен понимать — то, о чем я тебе собираюсь рассказать, не должно покинуть эту комнату.

Ангус протянул Арктуру руку.

— Поклянись мне, и я все тебе расскажу.

— Клянусь, — сказал Арктур, пожимая руку отца.

— Очень хорошо, — сказал Ангус, присаживаясь рядом с Арктуром и закидывая ногу на ногу. — Ты, конечно же, в курсе, что я всеми фибрами души терпеть не могу коррупцию Конфедерации, но все намного сложнее. Старые Семьи все контролируют из своего столичного мира, Тарсониса, и весь аппарат Конфедерации ориентирован на поддержание их власти, эксплуатируя и разворовывая управляемые ими планеты. Ну, в общем, все.

— Ты собираешься бороться с Конфедерацией? — спросил Арктур. — Почему?

— Потому что кто-то должен, — сказал Ангус. — Их империя распространилась слишком далеко, нужно только толкнуть в определенном месте, чтобы она рассыпалась, как карточный домик. Людей тяготит ярмо Конфедерации, запах восстания витает в воздухе — его можно почувствовать.

— Ты собираешься объявить войну Конфедерации, — недоверчиво сказал Арктур.

— Не совсем войну, — ответил Ангус. — По крайней мере, пока.

— Терроризм, — сказал Арктур. — Так это называется?

— Не сомневаюсь, что некоторые так и будут это называть, но если ты хорошенько подумаешь, то поймешь: то, что делает Конфедерация, легко может быть истолковано как терроризм.

— Уверен, что это не одно и то же.

— Да неужели? — хмыкнул Ангус. — Разве цель терроризма не в том, чтобы убивать и калечить людей, неважно кого, лишь бы заставить их подчиняться приказам? А разве Конфедерация не проводит военные операции в качестве устрашения, чтобы заставить население плясать под свою дудку?

— Но в этом-то и разница, — сказал Арктур. — Это уже война.

Ангус покачал головой.

— Не совсем так. В конце концов, цель войны не в том, или, по крайней мере, не должна быть в том, чтобы убить всех до единого в армии противника. Однако при уничтожении достаточного количества живой силы, их лидеры начинают больше бояться продолжения войны, чем капитуляции.

— Тогда, исходя из твоих рассуждений, любые военные действия попадают под определение террористического акта, — принуждение через устрашение с применением насилия.

— Именно, — подытожил Ангус, довольный тем, что добился своего.

— Но ты же не собираешься убивать людей? — уточнил Арктур.