Я, Менгск

— Я говорю серьёзно, — отрезал Пастер, и Арктур поразился властной силе, прозвучавшей в голосе этого человека, — Теперь у тебя есть обязательства, и если ты, соблюдая их, ударишь в грязь лицом, я сделаю так, что ты никогда больше не увидишь Валериана.

— Звучит как угроза.

— Так и есть.

— Ну, по крайней мере, мы поняли друг друга.

Диалог оборвался, поскольку вернулся слуга Пастера. Человек нес серебряный поднос, на котором стояли дымящиеся кружки ароматного чая, а также тарелки с печеньем, сыром и ветчиной. Слуга остановился рядом с креслом Арктура. Из основания подноса выдвинулись тонкие металлические ножки и уперлись в пол.

Пастер поблагодарил мужчину, и тот ушел.

— Опасные нынче времена, Арктур, — сказал Пастер, как только дверь за слугой закрылась, — Линии фронта меняются. Старые войны заканчиваются, а новые уже не за горами.

— Вы говорите о Войнах Гильдий?

— Войны Гильдий закончились, — сказал Пастер, — И Конфедерация знает это. Знают и келморийцы, только пока всё еще не могут смириться с этим. Конфедерация слишком сильна, и даже если последние выстрелы ещё не сделаны, не сомневайся, скоро они прозвучат. А потом Конфедерация будет искать новую цель.

— И как вы думаете, кто станет ею? Умоджа?

— Возможно, — сказал Пастер, — Но для защиты Умоджы уже предприняты кое-какие шаги.

— Какие шаги? — спросил Арктур.

— Шаги, о которых я предпочёл бы всё же не говорить, — ответил Пастер.

Арктур хотелось узнать, что Пастер имел в виду, но он не стал настаивать. Если человек захочет поделиться секретом, то он сделает это в свое время.

— Ты общался с семьей в последнее время? — спросил Пастер.

Удивляясь резкой смене темы, Арктур сказал:

— Нет, уже довольно давно, но это одна из причин моего приезда. Я видел трансляцию по СНВ об объявлении военного положения.

— Да, на Корхале стало весьма опасно.

Арктур налил себе чай и потянулся за печеньем с корицей.

— Так расскажите мне, что случилось, — сказал он, — Я слышал по СНВ о взрывах, о зверствах террористов и о нападениях на полицию Конфедерации. Но мне кажется, что эти факты либо сильно преувеличены, либо правдивы наполовину. Каждый раз, когда я разговаривал с матерью, она изъяснялась так туманно, что я ничего толком не мог понять.

— Она осторожничает, — сказал Пастер, в свою очередь наливая себе чай, — Разведка Конфедерации контролирует все, что исходит от Корхала. Особенно передачи от твоей семьи. Небесный Шпиль и летняя вилла наверняка находятся под постоянным наблюдением.

— Я знаю, что вы и мой отец стоите за большинством атак против Конфедерации на Корхале. Но неужели вы действительно настолько опасны для них?

— Гораздо больше, чем тебе кажется, — ответил Пастер, — Корхал один из наиболее значимых миров Конфедерации, эталон того, что первые колонисты мечтали построить в этом секторе. В течение многих десятилетий Старые Семьи трубили на весь сектор, что Корхал драгоценный камень в их короне, образцовый мир, и с гордостью демонстрировали его достижения. Они думали, что пример Корхала, убедит Морию и Умоджу присоединиться к Конфедерации. Но они ошиблись. Все что они сделали, это лишь наиболее ярко продемонстрировали нам ярмо тирании. И теперь, когда Корхал восстал, они испугались, что если их самая оберегаемая колония повернулась против них, то у других может возникнуть соблазн последовать её примеру.

— Вы считаете, что мои родные в опасности?

— Я не считаю, я знаю это, — сказал Пастер, — Они в опасности с того самого момента, как твой отец произнес речь на закрытии сессии Палатинского Форума. Ты бы понял это, если бы остался там, и дослушал ее до конца.

— Пожалуйста, не заводите в очередной раз эту старую песню, — сказал Арктур, — Это порядком избитая история, и мне откровенно скучно выслушивать её снова. Расскажите лучше о своей семье.

Пастер откинулся на спинку кресла, явно не в восторге от смены темы.

— Ты прав. Извини Арктур, но я до сих пор не могу забыть слезы твоей матери в тот день. Нелегко простить такое.

— Она простила меня.

— Она твоя мать, — сказал Пастер, — Матери всегда прощают.

Арктур изучал лицо Пастера, пока тот говорил, примечая и глубокие морщины вокруг глаз, и отблеск от гладкой кожи на макушке — в том месте, где волосы были не гуще тонких клоков серого дыма. Годы тайной поддержки повстанческой группировки Менгска-старшего не прошли бесследно.

— Эктон Фелд хороший человек, но у него нет ресурсов Конфедерации. Он творит чудеса, защищая твоих родных, и он настолько же удачлив, насколько квалифицирован, но врагам твоего отца тоже может повезти однажды… и тогда всё будет кончено.

Арктур был потрясён. Он и не подозревал, что обстановка на Корхале была настолько шаткой. Сообщения, касающиеся его отца, существенно преуменьшали его значимость или представляли его этаким бредящим безумцем, и это — теперь он понимал — должно было бы подсказать ему, насколько серьёзно воспринимала Ангуса Конфедерация.

— Вы думаете, что Конфедерация планирует арестовать и казнить его? — уточнил он.