Я, Минос, царь Крита

   — Нет! — закричала Сарра, отбиваясь, когда он срывал одежду с её плеч. — Нет, нет! — умоляла она, когда он обеими руками схватил её за обнажённые груди. Она заплакала, пытаясь своими острыми ногтями расцарапать лицо старика.

Я смотрел и не мог решить, кого хотел бы видеть победителем. Старика или Сарру?

Мною овладело сладострастие, повергшее меня, похоже, в состояние опьянения. Сарра защищалась отчаянно, и когда я увидел её сверкающие глаза, искривлённые гневом губы, её движения, я почувствовал необычайное возбуждение.

Между тем старику удалось стащить с неё одежду, и она оставалась совершенно обнажённой. Собрав последние силы, Сарра оттолкнула его. Споткнувшись, он упал наземь и остался лежать. Сарра одержала победу.

Неужели я не желал ей этой победы? Неужели мне приятнее было бы видеть, если бы она оказалась побеждённой? Может быть, мне хотелось знать, что сделал бы с ней этот человек, если бы взял верх?

Когда Сарра наклонилась за своей одеждой, старик подполз к ней и протянул её одеяние. Он жадно глазел, как она натягивала одежду через голову.

Она подошла ко мне, мимоходом потрепав старика по щеке. Я увёл её на воздух, обняв правой рукой за талию.

Риана продолжала ждать меня на том месте, где я её оставил. Я благодарно кивнул ей, однако сказать ничего не мог, потому что мне не давал покоя вопрос: отчего Сарра потрепала старика по щеке?

Я приказал солдату из моей личной охраны, который, стоя на почтительном расстоянии, наблюдал за мной, чтобы защитить в случае необходимости, передать старика в распоряжение закона.

Я обратил внимание, что Сарра с необычной поспешностью увлекает меня в ту часть дворца, где были мои апартаменты. Неужели единоборство с этим человеком пробудило в ней любовную лихорадку?

Едва мы очутились в моей спальне, как она улеглась на мою постель и привлекла меня к себе, осыпая страстными поцелуями. Её кожа всё ещё блестела от пота, выступившего во время поединка, но руки оставались прохладными, а тело дрожало от возбуждения.

Когда я овладел этим возбуждённым телом, Сарра застонала, лепеча бессвязные слова.

Немного успокоившись, она выпрямилась одним резким движением.

   — Ты разгуливаешь с девицей, которую Манолис намерен привлечь для отправления какого-то странного культа плодородия, — ревниво заметила она.

Не успел я ответить, как она вновь откинулась на спину, взяла бронзовое зеркало и принялась разглядывать своё отражение. Казалось, она вполне довольна собой, потому что весьма доверительно призналась мне, что видела странный сон.

Я с удовольствием любовался её прекрасным телом, нежной кожей и чёрными, как вороново крыло, волосами.

Помедлив, она приступила к пересказу:

   — Мне снилось, — начала она рассеянно, — будто я прогуливаюсь в каком-то парке. Возле пруда стояла очень красивая женщина в прозрачном одеянии и беседовала с маленьким мальчуганом. Потом, утомившись, она улеглась на траву и тут же заснула. Она лежала на спине, представляя собой очаровательное зрелище. Спустя несколько секунд ребёнок подкрался к спящей, осторожно опустился рядом с ней на колени, опасливо распахнул её одежды и принялся ласкать её. Всякий раз, когда женщина начинала проявлять беспокойство, он отдёргивал руку, выпрямлялся и делал вид, будто любуется прудом... Ты мудр, Минос! — обратилась она ко мне. — Ты можешь растолковать этот сон?

   — Ты опасаешься, что с тобой играют, а ты не замечаешь этого и не можешь защитить себя. — Я замолчал, а затем спросил — это был скорее напускной интерес, нежели истинное любопытство: — А что ты, собственно говоря, делала в этом доме?

   — Я стояла у окна, наблюдая за тобой. Мне хотелось посмотреть, что ты станешь делать с этой критской девицей, — ответила Сарра. Говорила она медленно, словно с трудом подбирая слова.

   — А дальше?

   — Потом в комнату вошёл этот старик. Он уже несколько дней не давал мне проходу, уверяя, что безумно влюблён и не мыслит своей дальнейшей жизни без меня. Иногда мне казалось, что он потерял рассудок: он уверял, будто я украла у него душу...

Она выпрямилась, прислонилась спиной к стене и скрестила руки над головой. Знала ли Сарра, что в этой позе она особенно привлекательна?

   — Ведь ты сам мужчина, — сказала она. — Его клятвы не более чем обычные пустые слова, которых вы, мужчины, не жалеете, добиваясь своего. Стоит только вам удовлетворить своё желание, и всякое опьянение у вас проходит. Тогда чувствуешь себя опустошённой.

   — Почему ты так негативно настроена? Может быть, всё дело в твоей расе? У меня был один воспитатель, кстати, критянин... Однажды он обратился ко мне с сентенцией: «Не бойся прекращения собственной жизни, бойся того, что пока не начал вести достойную жизнь. Ибо только тогда ты станешь человеком, достойным этого мира и своих родителей».

   — Неплохая мысль, — похвалила Сарра.

Сарра устроилась возле меня, словно мурлыкающая кошка, и положила голову мне на колени.