Я, Минос, царь Крита

Торговец удивлённо покосился на меня: по-видимому, он не ожидал, что юнец, которому едва исполнилось шестнадцать лет, задаст такой каверзный вопрос.

   — Да, Кносс — город, — сказал он убеждённо. — Вероятно, города впервые возникли на Востоке, пожалуй, тогда, когда человек оказался в состоянии обрабатывать пашню и выращивать скот. Развитие земледелия и животноводства позволило освободить часть людей от этих забот, чтобы дать им возможность добывать руду и плавить металл. Другие стали ремесленниками. Возникла потребность в священниках и солдатах, а их требовалось кормить. Предпосылкой для возникновения городов послужил переход людей к оседлому образу жизни. Поэтому Кносс стал городом не из-за гигантского дворца, а из-за того, что его окружает множество вилл и деревень. Мой брат однажды посетил Ур — это столица Вавилонии. Ты не поверишь, но в Кноссе почти в два раза больше жителей. Любой город необходимо кормить. В Кноссе живут неплохо. Чтобы содействовать процветанию сельского хозяйства и торговли, там проложили даже мощёную улицу. В других странах к северу от Крита ничего похожего до сих пор нет. Улица ведёт от портов южного побережья и деревень Мессарры через весь остров к Кноссу. Сперва по этой улице попадаешь в гостиницу, а затем через крытую лестницу с колоннадой к южному входу во дворец. От этой улицы ответвляется другая и к западу от дворца ведёт через весь город на север, к портам. Я уверен, что любой город благоденствует только в том случае, если его связывают с окрестностями хорошие дороги.

Когда торговец удалился, отец снова взял в руки великолепное блюдо.

   — Тому, что мы есть, — заметил он задумчиво, — мы обязаны людям, которые жили раньше нас. Нас сформировал Египет и Финикия. Хаммурапи был мудрым властителем Вавилона — он покровительствовал искусствам и дал своему народу хорошие законы. Запомни, сын: твоей самой важной задачей, когда ты станешь царём, будет дать подданным мудрые законы. — Он провёл рукой по лбу. — У хеттов прекрасный вкус, и даже цари Крита — торговец убедил нас в этом — дают миру очень много. Нам нужно стремиться развить в себе такое же чувство прекрасного, как и у них; возможно, по сравнению с ними мы просто варвары.

Пришёл капитан, которого он очень ценил.

   — Подожди немного, — приказал отец.

Я стоял в соседней комнате и глядел на дорожный экипаж во дворе. Мои мысли были заняты чужими странами, чужими городами; я принялся играть с орехами, лежавшими на блюде; крупный орех изображал дворец, вокруг него я расположил дома, не забывая о прекрасных улицах, ведущих к порту.

И вот я снова оказался рядом с отцом. Капитан почтительно, с глубоким поклоном протянул ему вырезанную из слоновой кости фигурку.

   — Это Апис, священный бык, — объяснил он.

   — Слоновая кость почти белого цвета, — заметил отец. — У меня есть дощечка из того же материала, вероятно из Египта, ибо на ней изображён лежащий сфинкс. А цвет почти желтоватый.

Капитан кивнул.

   — Цвет зависит от страны, откуда добыта эта кость. Слоновая кость из Восточной Африки отличается беловатым оттенком, из Западной — от желтоватого до красноватого, а из Центральной Африки имеет нередко даже зеленоватый цвет.

Отец с тревогой рассказал капитану, что Аттика то и дело страдает от землетрясений, причиняющих много горя и уносящих немало человеческих жизней.

Капитан понурил голову.

   — Не знаю, в чём дело, но вот уже целых два года я испытываю страх перед моретрясением, перед волнами, которые внезапно, буквально в один миг, вздымаются вокруг нас. При полном штиле они могут стать опасными. Кажется, — сказал он словно про себя, — будто злые духи собираются ввергнуть мир в катастрофу. Я уже более тридцати лет владею судном. Теперь я стремлюсь, если есть возможность, до наступления темноты укрыться в гавани, потому что не хочу стать игрушкой сил преисподней, когда меня окружает тьма. Пока светло, я вижу волны, могу определить их направление и в соответствии с ним вести судно. Да, — заметил он серьёзным тоном, — когда опускается ночь, я ищу гавань или, по крайней мере, бросаю якорь вблизи побережья, чтобы спастись вместе со своими людьми, если что-то случится.

Спустя несколько дней я проснулся среди ночи от того, что землю сотрясала лёгкая дрожь. Я испугался, что моя комната рухнет и балки засыпят мою постель.

Я позвал Айзу. Она тут же пришла и прилегла рядом. Она была напугана, взяла меня за руку и прижалась ко мне плечом, стараясь вселить в меня спокойствие и уверенность.

Я почти сладострастно вцепился в её тело. Неужели я уже стал мужчиной?

Когда солнце разбудило меня, я опять почувствовал, как содрогается земля. Айза, утомлённая, лежала рядом со мной, забывшись глубоким сном.

   — Ты прекрасна! — прошептал я взволнованно, лаская её. Через несколько мгновений она проснулась.

   — Ты прекрасна! — повторил я, ища её губы.

Мои поцелуи становились всё горячее. Айза мягко отстранила меня.

   — Минос, — попросила она, — прошу тебя, не надо...

   — Почему? — спросил я, уязвлённый в своём тщеславии и гордости.