Я, Минос, царь Крита

   — Он — критянин и любит Крит. Он любит всё, что помогает Криту обрести счастье. А всё, что может навредить Криту, ненавидит. Он стремится превратить Кносс в центр всеобщего религиозного возрождения. Он призывает восстановить все храмы и культовые пещеры. Он много разъезжает по городам и деревням, не гнушается самым мелким торговцем, ремесленником, самым захудалым крестьянином и пастухом. Где бы он ни оказался, он не устаёт восхвалять богов и охотно даёт людям за готовность служить богам любые обещания, хотя потом, когда добивается своего, часто не выполняет их... Одному крестьянину он пообещал каждый день приносить за него жертвы, если тот отдаст свою дочь жрицам или отпустит сына служить богам, и не сдержал слова. Он отнял у вдов пашню, которая была для них единственным источником существования, обещая взамен свою помощь, однако, очутившись спустя несколько недель в том же месте проездом, даже не поздоровался с ними...

Мне вспомнилось, что она не раз говорила мне: верховный жрец не прочь стать царём Кносса и всего Крита.

Беспокойство не оставляло меня, так что после погребения Рианы я много дней и недель бродил по дворцу, заводя разговоры с чиновниками, слугами и рабами.

Чтобы отвлечься, я заглянул к гончарам, удивляясь, как быстро им удаётся сделать из куска глины прекрасное блюдо.

Потом зашёл к специалистам по обработке кожи. Они изготавливали немало изделий, начиная со щитов и кончая кузнечными мехами.

Не пропустил я и мастерскую, где делали печати. Почти поголовно неграмотное население использовало печати вместо подписей, а также для удостоверения свой личности. По мере расширения торговли спрос на геммы неуклонно возрастал. Я стремился добиться от гравёров изготовления печатей, которые стали бы столь же ходовым товаром, как и до наводнения, тем более что критяне преуспели в этом искусстве.

Вскоре я возобновил свои поездки с инспекционными целями, избрав на этот раз несколько селений в горах.

Однажды я остановился на отдых в небольшой деревушке, и меня пригласил к себе в дом какой-то старик. Я знал непреложность закона гостеприимства и никогда не отказывался от подобных приглашений.

Я очутился в небольшом помещении без окон, свет проникал в него только через дверной проем. У стены стояли две небольшие скамейки и стол. На противоположной стороне находился сложенный из кирпича очаг. Постелью служил брошенный на доски соломенный тюфяк.

Почти священнодействуя, старик крестьянин положил в очаг два полена, сделав это с таким расчётом, чтобы занялись только их концы. Дождавшись, пока разгорится небольшое пламя, он поставил на него горшок с овощами, сдобрив их несколькими каплями масла. Как только кушанье было готово, он тут же загасил огонь: дрова по-прежнему стоили дорого и их приходилось экономить.

Я ел вместе с хозяином, похваливая угощение. На десерт он подал несколько семян кунжута, и я, в угоду ему, делал вид, будто наслаждаюсь сладостью растения.

Выйдя на улицу, я увидел одних мужчин. Сбившись в кучки, они толковали о дурных предзнаменованиях, ожидая вскоре нового ужасного землетрясения или, как предсказывали жрецы, страшного наводнения. Какой-то древний старец мрачно предрёк:

   — Чего доброго, боги снова расколют остров Каллисто...

Один торговец возбуждённо рассказывал о встреченной им толпе прокажённых с обезображенными лицами и лишёнными пальцев руками. Несчастные с мольбой протягивали к нему свои изуродованные болезнью конечности.

Я вернулся во дворец. По дороге к тронному залу передо мной вырос Манолис. Он жаловался, что я до сих пор не дал ему ни одного раба.

Немного позже слуга доложил о том, что верховный судья настойчиво просит принять его.

   — Что скажешь? — спросил я судью.

   — Я лишился покоя, благородный царь. Расположение звёзд не сулит ничего хорошего, и со времени того страшного наводнения боги всё ещё не проявляют к нам своего расположения. Не знаю, может быть, дело в жрецах?

   — Говори дальше! — заволновался я.

   — Несколько дней назад произошло необычное событие, причём сразу в нескольких местах. Только боги могут толкнуть людей на такое...

   — Рассказывай, что случилось! — приказал я.

   — В одной деревне крестьянин убил свою жену и всех детей, а потом утопился в священном пруду. Похожие несчастья произошли в Ахарне, Камаресе и в других местах.

   — Эти люди были больны?

Чиновник замялся:

   — Нет, думаю, они уже больше не могли так жить...

   — Может быть, здесь моя вина?

   — Как тебя понять, государь?

   — Им приходилось платить большие налоги. Может быть, крестьяне меньше страдали бы от голода, если бы налоги были ниже? Более трёх десятков судов привезли мне рабов, однако мне пришлось направить их на рудники, в помощь гончарам и кожевенникам, которые выпускают товары для торговли. Если бы я дал рабов крестьянам, жить им стало бы наверняка легче. Всю партию рабов с одного корабля я передал в мастерские, которые в больших количествах поставляют мне ветряные насосы. Получили рабов и крупные имения...

   — Ты мудр, повелитель, мы все убеждены в этом, — польстил судья.

Я досадливо поморщился.