«Я много проскакал, но не оседлан». Тридцать часов с Евгением Примаковым

— Вам бы те пятьсот шестьдесят миллиардов долларов, что накопились у нас к началу нынешнего форсмажора. Считали бы себя Крезом.

— Пожалуй. За время моего премьерства Россия, я рассказывал, не получила из-за границы ни цента. У государства практически не было денег. Надвигался голод. Останавливались железные дороги, замерли предприятия. Кое-где зарплату не выдавали полгода. Офицеры по нескольку месяцев не получали довольствие. С телеэкранов не сходили стучащие касками шахтеры и плачущие жены военных, которые говорили, что больше не могут так жить. Впрочем, мы не паниковали. Большое дело хорошая команда… За восемь месяцев удалось обрадовать болельщиков и разочаровать недоброжелателей.

Ловушка теперешнего кризиса в том, что он не локальный, а общемировой. Россия находится в зависимости от других стран. Это ослабляет возможность выхода из рецессии за короткий срок.

— Что из вашего опыта антикризисного менеджера конца девяностых подходит, чтобы разрулить сегодняшнюю ситуацию?

— Некоторых аспектов мы по ходу разговора коснулись. Добавлю одну простую, но важную вещь — требование дисциплины. Мне представляется совершенно недопустимым, когда правильные решения, принятые правительством, где-то застревают или видоизменяются.

В памяти сохранилось заседание правительства осенью 1998 года. Я заявил о необходимости вдвое уменьшить тарифы на перевозку сельскохозяйственной продукции по железной дороге. В стране резко сократился импорт продовольствия. Надо было срочно увеличивать собственное производство. Я упоминал, что мы пошли на очень серьезные меры. В частности, прямым назначением выделили средства на развитие птицеводства и свиноводства, которые дают «быстрое» мясо. Предстояло облегчить жизнь производителей, устранить трудности, мешающие оперативно довезти продукцию до потребителя.

И тут министр путей сообщения уперся: «Я не могу уменьшить тарифы на перевозку». «Что ж, — ответил я, — завтра на ваше место придет другой человек, который завизирует распоряжение». Подействовало.

В тот же день министр через моего помощника попросил меня прийти на коллегию министерства. Очевидно, не хотел, чтобы думали, будто я настроен его снять.

— А вы были так настроены?

— Нив коей мере. Он же перестал упорствовать.

— Пришли на коллегию?

— Зачем? Я не испытывал после столкновения никакой неприязни к министру. Но считал, что, проявив требовательность, поступил правильно. И не собирался показывать, что мне неловко за резкость.

Меньше всего я жажду крови. Однако убежден: в чрезвычайных обстоятельствах нарушение исполнительской дисциплины должно особенно строго пресекаться. Вряд ли вы заподозрите меня в восхвалении Сталина, если скажу: нахожу справедливым, что он во время войны после нашего поражения в Керчи сорвал звезды с погон маршала Кулика (сделав его генерал-майором) и своего любимца Льва Мехлиса, представителя ставки Верховного главнокомандующего на Крымском фронте, понизил в звании.

К сожалению, нашему руководству, как мне кажется, порой не хватает настойчивости. Владимир Путин во многих вопросах человек достаточно жесткий. При этом у него есть одна черта, в принципе очень хорошая: он бережет своих друзей, не подставляет тех, с кем близко работает. Однако иногда это приходит в противоречие с необходимостью заменить человека, который не справляется.

— Всемирный банк прогнозирует, что экономика Китая продолжит переигрывать экономики других стран. В свою очередь премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао заявил: вопреки глобальному кризису в 2009 году Китай рассчитывает на экономический рост в восемь процентов. Спросим, сглотнув слюну: что за феномен являет нам Поднебесная?

— В КНР, как и в России, экспорт составляет значительную часть валового внутреннего продукта. Кризис рубанул и по ним, и по нам. Разница заключается в том, что Китай экспортирует готовую продукцию, а у нас за рубеж шел мощный сырьевой поток: свыше половины добываемого газа, семьдесят процентов нефти, девяносто — девяносто пять процентов никеля… Что делают китайцы? Большую часть продукции, не находящей в кризисных условиях спроса за рубежом, переключают на внутренний рынок. Одновременно поднимают платежеспособность населения. Внешняя торговля из-за кризиса падает, но внутренняя растет. Заводы и фабрики продолжают функционировать.