«Я много проскакал, но не оседлан». Тридцать часов с Евгением Примаковым

— Это скомпрометированное слово «бонус»… На саммите «двадцатки» в Лондоне президент Дмитрий Медведев, отталкиваясь от прецедента с американским страховым гигантом AIG, пообещал отменить непомерные бонусы руководителей российских госкорпораций.

— По мере нарастания кризиса в большинстве стран стал устанавливаться потолок для вознаграждения топ-менеджеров. Мы с этим припозднились. А в Штатах, в самом деле, вышел конфуз. Руководители известной компании использовали значительную часть долларов из оказанной господдержки на бонусы. Это страшно возмутило налогоплательщиков. Что тогда сделал конгресс? Принял закон, по которому почти все деньги изъяли в налоги. Вот и всё. Быстро и остроумно.

— Вряд ли решительный настрой Дмитрия Медведева порадовал российские госкорпорации. Но они — куда деваться? — вынуждены взять под козырек. А что насчет частных компаний? Как вы считаете, наши «форбсы» когда-нибудь тоже сочтут нужным «вести себя прилично»?

— Это совершенно необходимо. Они во время кризиса должны жить одной жизнью с обществом. Им на это уже намекнули. (Усмехается.)

— Возможно, мы плохо информированы, но не доводилось слышать, что власть строго попеняла кому-то из отечественных банкиров, конвертировавших полученные от государства многомиллиардные рублевые вливания в валюту и вывезших ее за рубеж. Что скрывается за непонятной снисходительностью высоких чиновников? Вялость воли? «Трефовый интерес»?

— Мне трудно сказать. Поскольку я не принадлежу к тем, кто лупит разные обличительные вещи, не обладая фактами. Мое мнение: правительство правильно сделало, что дало большие средства кредитно-банковской системе. Иначе она рухнула бы, а вместе с ней рухнула бы вся экономика. Да и не только экономика.

А если бы банки, причем ведущие, объявили себя банкротами и пропали бы вклады населения? Вклады не пропали. Сейчас они даже увеличиваются, так как доверие к финансовым институтам сохранилось.

В то же время при выделении денег не учли, что интересы банков не совпадают с интересами реального сектора экономики. Никто, наверное, внятно не сказал: бюджетные средства даются не для того, чтобы, воспользовавшись обстановкой, закупать валюту или получать запредельную маржу.

— Неужели об этом надо говорить?

— Выходит, надо. Следовало объяснить: банки, получив господдержку, в использовании ее выступают уже не как коммерческие структуры, а как агенты государства. Нужно было проследить, чтобы государственные средства не смешивались на обших счетах с другими активами банков, поступали на особый счет. Вплоть до того, чтобы платежные документы четко отгораживались, помечались красной чертой. Все это требовалось продумать. Однако сделано не было. Вероятно, кто-то лоббировал интересы банков в тот момент. И банкиры спешно начали укреплять себя…

Само по себе наращивание капитализации, ликвидности неплохо. Но бюджетные деньги давались и для кредитования реального сектора экономики. Этого как раз не происходило. Грамотная антикризисная мера дала сбой. Наказывать за случившееся банки — значит их разрушать. Что никому не нужно. Следовательно, надо поправлять. Поправляют. Но опять-таки… Есть решение — направить представителей ЦБ в коммерческие банки для контроля. Но где найти столько некоррумпированных, хорошо подготовленных людей? Решение плохо выполняется.

— Другой вопрос к власти: почему она, исправно возвращая государственный долг, смотрела сквозь пальцы на безудержный рост внешнего корпоративного долга, достигшего прошлой осенью суммы в полтриллиона долларов? Ясно же было: крупнейшие компании набрасывали себе и попутно государству на шею удавку.