Я. Москва. Нахальный парень

– Мне не нравится то, что происходит… – сказала я, утирая слезы, которые скатывались по щекам, затекали за шиворот, холодили шею. – Не нравится, что я веду себя как последняя дура. Что я рядом с тобой о себе забываю. Что я вынуждена ревновать к каждой девушке и реветь из-за мелочей. Понимаешь?

Он попытался захватить меня в кольцо рук, но я выставила ладони вперед, запрещая прикасаться. Не нужно. Иначе опять сломаюсь, сдамся, поверю.

– Мне тоже это не нравится, – хриплым голосом согласился Егор. – Я раньше никогда бы не рванул к девушке в ночи ради того, чтобы похвастаться лазаньей. Ир, ты можешь что угодно думать, но я от всех отказался, кроме тебя. Никого не будет. Никогда. Никаких подружек и случайных знакомств. Ты нужна мне, Ир… Вот, смотри телефон, если хочешь, – выудил тот из кармана, протянул мне на вытянутой руке.

Разумеется, не взяла. Что за бред: лазать по чужим мобильным? Это совсем себя уважать не надо, чтобы искать компромат в переписках или звонках.

– Не в телефоне дело, а в том, какой ты. Разве тебя устроят отношения на расстоянии? Не наскучат? Не захочется чего-то этакого? Я ведь уеду совсем скоро. Ты об этом думал?

На лице появилась какая-то новая эмоция, ещё мрачнее предыдущих. Значит, даже не рассматривал ситуацию, при которой я сяду в поезд, и мы расстанемся. Возможно, навсегда.

– Зачем загадывать так далеко? – Лисовский развел руками. – Давай жить сегодняшним днем.

– Но ведь завтра наступит, – я ощутила себя старой женщиной, уставшей, иссушенной, испитой временами. – Если ты не готов встречаться по переписке, то подумай: надо ли оно тебе вообще?

– Надо, – ответил твердо и всё-таки вжал меня в себя, стиснул в объятиях, не позволяя вырваться. – Ирэн, почему же ты такая пессимистка? Давай попробуем. Не получится – разойдемся. Но расходиться заранее, боясь чего-то нового? Затолкать себя в кокон? Бояться ошибаться? Ну, нет!

Я обмякла, греясь, вжимаясь носом в футболку, которая пахла самой вкусной на свете туалетной водой. Слушая биение сердца. Бум-бум-бум. Ритмичное, уверенное.

Егор смахнул слезинку с моей щеки, обвел сгибом пальца контуры лица. Всматривался в меня, приблизившись, но не трогая губ губами. Выдерживая напряжение. Сбивая мои мысли. Мешая ненавидеть его. Заставляя хотеть, чтобы всё получилось. Чтобы не оставалось сомнений. Чтобы червячок не разгрызал душу в ошметки. Чтобы сердце не рвалось в лоскуты.

Лисовский резко отстранился, стоило мне по-настоящему захотеть поцелуя.

– Дашь нам шанс? – спросил сурово, как начальник спрашивает подчиненного, в приказном тоне. – Я обещаю не оплошать.

– Да…

Я ещё пожалею?

Возможно.

Но жалеть я буду завтра. А сегодня – жить.

* * *

Мы поужинали отвратительной лазаньей. Точнее – героически выбросили её в мусорное ведро под тяжкие вздохи кулинара-любителя, а затем достали из морозилки остатки мороженого и доели его. Я почти успокоилась, а вот Галю всё ещё потряхивало. Даже скорее так: посмотрев на нас, почти довольных, улыбчиво-задумчивых, она огорчалась лишь сильнее.

– А с Галей что стряслось? – уточнил Егор, когда девушка ушла в туалет.

– Гриша оказался высокогорным бараном и уехал, променяв её на мамочку, – коротко известила я. – У них начало что-то ладиться, а потом появилась маман и сказала: к ноге. Мне кажется, на фоне ситуации с Сиверским этот поступок Галю окончательно сломал. Она сама не своя. Мне её дико жалко.

Егор выругался, причем вполне искренне.

– Чего ж вам так не везет на парней. Игнат, Григорий… я.

– Ты же не такой, – хмыкнула миролюбиво.

– Но тоже проблемный, – нахмурился Лисовский, доедая мороженое со стенок ванночки. – Кстати, а бараны бывают высокогорными?

– Не имею и малейшего представления, но конкретно эта особь мужского пола – бывает.

В этот момент кухню перешагнула Галя. Что-то изменилось. Это неуловимо чувствовалось в её движениях, жестких, резких. Во взгляде. В поджатых губах. Сейчас она, пышная и рослая, съежилась, сдулась.

– Я свалю на днях, – сказала она без раздумий. – Поговорила с родителями, надо домой возвращаться. Хватит зад просиживать, семейные деньги тратить.

Если учесть, что совсем недавно она в ужасе отреагировала на новость о моем «отъезде», то нынешнее откровение казалось совсем уж странным. А как же Москва? Достопримечательности, таинственные закоулки? Гале нравилось быть частью столицы.

Неужели она решила сдаться?..

Девушка больше не плакала, но я чувствовала, каких сил дается ей спокойствие.

– Езжай домой, – попросила я Егора. – Завтра увидимся на смене. Нам с Галей лучше побыть наедине.

Он кивнул и собрался быстро, без единого лишнего комментария.

Мы с приятельницей долго ещё общались за нескончаемым чаем. Я уверяла, что Гриша не то, что плохой вариант – он вообще не мужчина. Галя соглашалась, но как-то вяло. Скорее ради приличия.

– Да понимаю, – бубнила она, вздыхая с каждым разом всё тяжелее. – Мы поцеловались даже тупо как-то. Обсуждали, что ты нас обоих не ценишь, и так спонтанно вышло. Я ему ведь не нравилась, да? Он из вредности поцеловал? Тебя позлить?