Я - Мышиный король

Он, как будто внутренним зрением, ощутил подступивший к нему магический спящий город - с темными узкими башенками, вознесшимися над горбами крыш, с флюгерами и с домами, глядящимися в ртутную неподвижность каналов, с утренним свежим небом, на котором все ясней и ясней проступала сейчас рассветная зелень: плавал в этой зелени прозрачный, почти невидимый месяц, длинные фиолетовые облака, точно стаи улетающих птиц, растянулись над горизонтом, и, как будто вылепленные из мрака, возвышались над каменной теснотой купола двух великих соборов. Клаус вдруг действительно ощутил их зловещую вековую незыблемость. И еще он вдруг увидел окраины, мелкими провинциальными улочками сходящие в никуда, мшанистую болотную почву, усыпанную кожистыми цветами, анемичные сосны, коряги и судорогу сушняка, и - внезапно протиснувшийся сквозь мелколесье передовой отряд насекомых.

Предводитель их в крапчатом панцире остановился и, как веточку, вздернул над головой сухую крепкую лапку:

- Короеды, ровнее!..

Жвалы его сомкнулись, а на щетке усов задрожали пахучие капельки яда.

Клаус даже зажмурился.

- Этого никогда не будет... - медленно сказал он.

И, точно отзываясь на сказанное, Абракадабр тоже грозно и медленно зарычал, а на другой стороне проспекта, где в проеме парадной скрывался, сливаясь с тенями, невидимый Крокодил, будто очередь пулемета, просверкали четыре мгновенные вспышки.

А затем, после паузы, еще раз - четыре, для того, вероятно, чтобы продублировать информацию.

Клаус напрягся.

А из той же поперечной безжизненной улицы, из которой недавно выползали тяжелые армейские грузовики с гвардейцами, точно так же надсадно ревя моторами, вывернули два военных фургона - с разводами защитного цвета - и, как будто не торопясь, поехали по проспекту - словно связанные, светя зажженными фарами.

На бортах их белели сделанные масляной краской надписи: "Осторожно, люди"!

Это был, вероятно, тот самый, ожидаемый транспорт. Крокодил, во всяком случае, опять - четырежды промигал фонариком. И четырежды, в свою очередь подтверждая готовность, мигнул Капрал, находившийся слева и наблюдавший как раз за поворотом обоих фургонов.

- Вперед! - сказал Клаус.

Абракадабр, казалось, только и ждал этой команды. Мощное, угольно-черное тело его, будто отливающее синевой, метнулось, точно выброшенное катапультой, и через секунду обрушилось прямо на радиатор первого, ведущего грузовика, и передние стекла кабины лопнули, разлетевшись на тысячи прогремевших осколков.

Фургон дернулся к тротуару и остановился, как вкопанный.

- Засада!.. - провизжал в чутком воздухе чей-то панический голос.

Грохнул запоздалый винтовочный выстрел.

И тут же с подножек фургонов, из обеих кабин, из нутра, обтянутого по ребрам грубым брезентом, спотыкаясь и падая от неожиданности на колени, будто куклы, посыпались мешковатые добровольцы охраны. Было их, наверное, человек двенадцать или четырнадцать, растерявшихся, необученных, как это характерно для добровольцев. Они явно не понимали, что им следует делать: поднимались с земли и, прижимаясь к бортам фургонов, вслепую палили по сторонам - пули с визгом отскакивали от домов и от широкого тротуара - а когда перед ними вдруг выросли грохочущие развалы огня от эффектных, но, в общем-то, совершенно безвредных взрывных пакетов, брошенных справа и слева Капралом и Крокодилом, и когда свирепый оскаленный Абракадабр, будто демон, рожденный из этого пламени, подмял под себя ближайшего мешковато-растерянного охранника, то их нервы, как и ожидалось, не выдержали, и добровольцы бросились врассыпную - оставляя оружие и даже не пытаясь образовать хоть какую-нибудь оборону.

Сражение фактически завершилось.

- Отлично!.. - крикнул Капрал, появляясь из ватного дыма и, как повстанец, поднимая над головой селедочное тело винтовки. - Молодцы, партизаны! Действуем, как по расписанию! Теперь отойти без потерь, и тогда вообще все будет в порядке!..

Он нагнулся, наверное, чтобы подобрать рассыпавшиеся из подсумка патроны, старый гвардейский мундир у него был разорван, как будто сквозными пробоинами, и края этих дырок дымились, по-видимому, дотлевая.

- Пошевеливайтесь!.. - также крикнул подбегающий к первому грузовику Крокодил. - Что стоите, закаканцы?!. Не вижу работы!..

Вместо левого глаза у него зияла ужасная впадина, и до самого подбородка тянулись малиновые потеки.

Он как будто явился из преисподней.

- Скорее!..

Клаус уже распахивал тяжелый брезентовый полог, которым была занавешена задняя часть фургона. Брезент, как живой, вырывался у него из рук. Множество неясных фигур, привставая, закопошилось - единым многоголовым чудовищем. Кто-то, не сдерживаясь, заплакал, кто-то, наоборот, облегченно сказал: Слава богу!.. - различить какие-либо лица во тьме не представлялось возможным.

- Вылезайте!.. - не узнавая своего хриплого голоса, пролаял он.

Тут же что-то тяжелое обрушилось на него с края борта и, целуя, обнимая, точно после долгой разлуки, пропищало совершенно девчоночьим слезливым голосом:

- Клаус, миленький, как я рада, что я тебя здесь увидела!..