Я найду тебя сквозь века - I (СИ)

- Мардж, представляешь, он сегодня целую фразу выдал, а Дадли только пять слов знает.

- Фи, дорогая, это случайность, всего лишь удобный набор слов.

- Нет, Мардж! Он крикнул: «Тетя, тетя, Дадли падает», я повернулась и едва успела его схватить, сыночек реально вылез из своего стульчика.

- Не верю! Если бы у него были умные родители или аристократы, такое бывает, но здесь... Ты же говорила, что его родители алкоголики?

- Ну, да... вроде...

- А до этого? Кем они были? Хоть школу закончили? – не унималась Мардж.

- Да. Его отец был из аристократов, отказался от семьи...

- Вот! – завопила Мардж. – Чему ты удивляешься! У них критический возраст начинается к 20 годам, значит, до этого Харри будет вполне нормальным ребёнком, если держать его в ежовых рукавицах. Просто ограничь его общение с Дадли и давай побольше поручений, чтобы не болтался без дела.

- Да, спасибо, Мардж. Только что можно дать двухлетнему ребенку?

- Миллион вещей: складывать игрушки Дадли, стирать то, что не поместилось в машинку, полоть цветы перед домом, мыть, чистить овощи, тереть их на терке, а когда не нужен, запирать в чулане, только лампочку проведите ему. Покажи ублюдку алфавит, дай пару старых книжек, можно энциклопедию у старьевщика взять, он их на розжиг продает. Конечно, это года через три-четыре.

Харри это слышал, Мардж слишком громко говорила по телефону. Он пытался сообразить, где ему заниматься. Отец отдал его мастеру на обучение позже, но ведь гибкость лучше начинать разрабатывать как можно раньше. Чулан для этих целей подойдет частично, слишком захламлен, и потому энергии не пойдут. Если бы здесь был черный ход... Входная дверь для Харри еще не доступна. Повздыхав, решил заниматься здесь, открывая дверь в чулан по ночам, или когда Петунья уходила с Дадом. Теперь его не запирали, видя его послушание, но и не разрешали выходить чаще четырех раз в сутки и других случаев, когда позовут, ночной горшок был ему в помощь. Его уроки походили на йогу. И пальцы... играть хотелось постоянно, музыка звучала внутри него. Он стал отстукивать ритм по телу.

К четырем у Харри произошло два магических выброса. Первый, когда ему снился бой, и вместо ранения он упал в пропасть. Проснулся от собственного крика и под потолком кладовки. На крик никто не прибежал, а утром Вернон поднял его за шкирку как котенка и наорал, что если еще раз он услышит хоть звук ночью, сдаст его в интернат для трудных детей. Второй случай произошел летом, Дадли подружился с соседскими мальчишками старше себя и придумал игру. Харри поливал цветы и полол сорняки, а кузен придумал кидать комки земли в брата. Когда снаряды кончились, в Харри полетели уже камни, и некуда ему было деться. Тогда над ним раскрылся радужный щит, испугавший врагов. Дядя после этого взбесился и избил мальчишку, что пришлось им везти его в больницу: сотрясение мозга, поломанные ребра, нога, ключица.

Харри продолжал все же заниматься, разрабатывал сначала сухожилия и мышцы. Когда холодно – на кухне, летом и весной вылезал через окно на лужайку. И все ночью, ночью. Приучился заниматься с закрытыми глазами, очки сильно мешали, да и не подходили они ему, слишком большие, тетушка купила на распродаже самые дешевые.

Тело оказалось гибкое, податливое, а вместе с его одержимостью начало изменяться. Харри сейчас чувствовал себя полным наследником Михаила Громова и Терезы де Наварро. Энергия жизни и шестое чувство от отца, способность слышать и сливаться с пространством от матери. И где? В Харри Поттере? Как эти маги смогли подумать, что после проклятия, раскроившего череп, смог бы выжить маленький человечек? Нет и нет! Это значит, во множестве миров каждый раз в зеленоглазого малыша вселяется чужая сущность, а магический выброс позволяет продолжить жизнь. Если бы была какая-нибудь связка тела с душой, тогда бы она всегда соединяла их после непредвиденных расставаний.

В пять лет рано проснувшийся Вернон застал его, когда он влезал через окно в дом после занятий на лужайке. Мокрый, с румянцем, с блестящими глазами, мальчишка сначала испугал Вернона, а потом...

- Ублюдок старой калоши, где шлялся? Ворье! Покажи карманы! Сдать тебя в колонию! Где был?! Воровал? Мэтт позавчера говорил, что кто-то свистнул у него фонарики с ограды! Это был ты, ублюдок!

Харри лежал и плакал от злости. Даже не плакал, слезы текли сами, дыхание было рваным. Его еще обвинили в желании испортить новенький автомобиль Вернона. Боль была адская, явно несколько переломов. Не пойдешь к врачу — неправильно срастется. Обратишься в больницу, попадешь в полицию, потом снова Дурсль закончит начатое. Где выход? Или сначала в полицию, только в Лондон нужно попасть, а после лечения сбежать, попробовать побродяжничать, весна заканчивается...

Следующим ранним утром Харри ринулся по улице вниз, превозмогая боль. Вот! Кажется, этот торговец ярмарочного барахла ездит в Лондон, наклейки на пикапе. Харри осторожно залез в кузов и спрятался в подобии шкафа, затянутого чехлом.

- Ди, я поехал! – крикнул хриплый мужской голос, и машина завелась.