Я нарисую тебя (СИ)

Повозка остановилась, так как впереди все было забито людьми и такими же повозками. Мы стояли почти на самой площади, и я увидела высокие столбы с веревками на них и петлями на концах. Волосы на голове зашевелились от страха, я впервые видела такие сооружения для казни, да и где бы мне их видеть в своем времени? Сами помосты были огромны и пугали своим предназначением, по крайней мере меня точно. Петли расшатывались на ветру, а народ глазел на все это, ожидая шоу. В толпе послышался гул голосов и крики, на помост вывели пятерых приговоренных с цепями на руках и ногах. За ними шел высоченный могучий мужик в высоком красном колпаке, а за ним еще трое, со связанными руками. В одном из них я к своему ужасу узнала Лайона и завизжала на всю повозку, собираясь выскочить из нее и бежать к своему графу. На мой визг стали оглядываться люди и вскоре внутрь запрыгнул Брайн.

– А ну, не кричи, женщина, иначе я заткну тебя по своему!

– Там Лайон, Брайн! – орала я, обезумев. Брат Лайона схватил меня и прижал крепко к себе.

– Замолчи, я сказал! – прикрикнул он, но я не могла успокоиться, вырывалась из его рук, крича и повизгивая. Снова на мою многострадальную голову обрушился гром, и я отключилась, повиснув на могучих руках Брайна.

ГЛАВА 47. Монастырь

Очнулась я от холода и ледяной влаги на моем лице. С трудом открыла глаза, и сфокусировала взгляд на тканевом покрытии повозки. До меня долетали звуки сильного дождя, что барабанили о промасленную ткань, и одна капля упала мне на лицо. Я жадно высунула язык, разлепляя слипшиеся от сухости губы и попыталась слизнуть воду.

– Очнулась, – раздался рядом голос, и я повернула голову, встречаясь со взглядом Розы.

– Что произошло? – прохрипела я, чувствуя, как меня колотит, видимо поднималась температура.

– Лорду пришлось ударить тебя, – показала на свою голову Роза, – Ты визжала как свинья, которую собрались резать.

– Лайон? – спросила я, боясь услышать печальную новость.

– Сейчас не знаю, где наш эрл, но когда казни закончились, нашего лорда привязали к столбу и почти содрали кожу со спины, избивая кнутом, – сердито ответила Роза.

– Что было потом?

– Толпа стала расходиться, и мы выехали за ворота. Лорд Брайн снова вернулся в город, – Роза пододвинулась ко мне и приложила к моему лбу холодную тряпку, – Ты вся горишь, плохо, – причмокнула она губами.

Я и сама чувствовала, как все тело ломит и очень холодно. Роза набросила на меня еще какие-то тряпки, но это мало помогало. Меня всю трясло.

– Сколько нам ехать? – осторожно произнесла я, боясь прикусить язык, так как зубы выбивали дробь.

– До монастыря еще дня три, сейчас Морд немного поспит и снова тронемся в путь, – кивнула Роза на кучера, который спал у входа в повозку, – Если бы не дождь, я бы согрела тебе воды с травами, но пока терпи, нет возможности. Да и отъехали мы не настолько далеко, чтобы разжигать костер.

Я кивнула, пытаясь закутаться в тряпье и снова проваливаясь в болезненный сон.

Дальнейшие дни и ночи слились для меня в одну нескончаемую ночь. Я то просыпалась от жара во всем теле, то снова ныряла в ледяное забытье. Роза поила меня какими-то травами, и я с благодарностью принимала это горячее питье. Мне было ужасно плохо, я находилась словно в бреду, пытаясь поймать мгновения ускользающего сознания. В такие минуты понимала, что сильно больна и жалела, что у меня нет с собой антибиотиков и лекарств, очень не хотелось умереть неизвестно где, да и вообще не хотелось умирать. Смутно помню, что меня куда-то несли, затем холод, дикий холод и склонившегося надо мной белокурого ангела с красивой улыбкой.

– Все хорошо, спи, – шептал он мне, улыбаясь, и я снова проваливалась в забытье.

Очнулась я внезапно, чувствуя себя намного лучше, только слишком слабой, чтобы поднять голову и осмотреться, где я. Удалось немного ее повернуть и разглядеть каменную келью с крестом на серой стене. В комнате было тепло, а на мне лежала меховая шкура. Мой лоб покрылся липким холодным потом, что стекал к ушам, щекоча их. Я попыталась поднять руку, чтобы стереть эти капли и мне это удалось с трудом. Вытащила руку из-под шкуры, чувствуя, какая на мне влажная сорочка.

Дверь открылась и в комнату вошел самый красивый мужчина которого я когда-либо видела в жизни. Этакий взрослый херувим, с золотистыми короткими локонами по бокам и маленькой черной шапочке на макушке. Был бы он в моем мире, имел бы бешеную популярность, как модель и актер. На нем была надета длинная черная ряса без пояса и широкими рукавами, на груди висел большой деревянный крест.

– Господь вернул тебя, дочь моя, – улыбнулся он и я снова удивилась этой белозубой улыбке. В это время и с такими зубами-просто чудо какое.

– Где я? – хрипло спросила, когда он подошел и приподнял меня за плечи, усаживая на узкой кровати с жестким настилом из одеял вместо матраса.

– Ты в монастыре Кенвелл, дочь моя. Я – приор Уильям, – улыбнулся мне этот красавчик, по-другому я его не назову и протянул мне чашу, от которой шел ароматный пар.