Я научила женщин говорить

И в памяти, словно в узорной укладке:
Седая улыбка всезнающих уст,
Могильной чалмы благородные складки
И царственный карлик – гранатовый куст.

16 марта 1944

5. «Третью весну встречаю вдали...»

Третью весну встречаю вдали
          От Ленинграда.
Третью? И кажется мне, она
          Будет последней.
Но не забуду я никогда,
          До часа смерти,
Как был отраден мне звук воды
          В тени древесной.
Персик зацвел, а фиалок дым
          Всё благовонней.
Кто мне посмеет сказать, что здесь
          Я на чужбине?!

1944—1956

6. «Я не была здесь лет семьсот...»

Я не была здесь лет семьсот,
Но ничего не изменилось.
Все так же льется Божья милость
С непререкаемых высот,

Все те же хоры звезд и вод,

Все так же своды неба черны,
И так же ветер носит зерна,
И ту же песню мать поет.

Он прочен, мой азийский дом,

И беспокоиться не надо...
Еще приду. Цвети, ограда,
Будь полон, чистый водоем.

5 мая 1944

Ташкент

7. Явление луны ( «Из перламутра и агата...» )

А. К.

Из перламутра и агата,
Из задымленного стекла,
Так неожиданно покато
И так торжественно плыла, —
Как будто «Лунная соната»
Нам сразу путь пересекла.

25 сентября 1944

Стихотворение посвящено композитору Алексею Федоровичу Козловскому (1905—1977), писавшему музыку к «Поэме без героя» и «Прологу».

8. «Как в трапезной – скамейки, стол, окно...»

Как в трапезной – скамейки, стол, окно
С огромною серебряной луною.
Мы кофе пьем и черное вино,
Мы музыкою бредим…
                                   Все равно...
И зацветает ветка над стеною.
В изгнанье сладость острая была,
Неповторимая, пожалуй, сладость.
Бессмертных роз, сухого винограда
Нам родина пристанище дала.

1943

Ташкент

9. «Какая есть. Желаю вам другую...»

Какая есть. Желаю вам другую —
Получше. Больше счастьем не торгую,
Как шарлатаны и оптовики...
Пока вы мирно отдыхали в Сочи,
Ко мне уже ползли такие ночи,
И я такие слышала звонки!

Не знатной путешественницей в кресле

Я выслушала каторжные песни,
А способом узнала их иным...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

В Ташкенте Ахматова некоторое время жила в «балахане» (верхней надстройке) на улице Жуковского. Галина Козловская вспоминает: «Для меня балахана на Жуковского навсегда связана со строчками: «Как в трапезной – скамейки, стол, окно с огромною серебряной луною». <…> Те четверо, на кого глядела огромная луна, были: Анна Андреевна, Надежда Яковлевна Мандельштам, мой муж и я» (Козловская Г. Л. Ахматова в Ташкенте).