Я назову твоим именем сына (СИ)

Рыжеволосая ехидна, — так мысленно обозвала её Рита, — увидела, что Макс ищет место, куда бы присесть, махнула ему:

— Макс! Иди сюда! — она подвинулась от спинки кровати, освобождая крошечное место, — «сморщитесь», чуть-чуть!

Молодёжь «сморщилась». Макс втиснулся в освобождённое пространство. Рыжеволосая чмокнула его в правую щёку, на щеке заалел отпечаток кроваво-красной помады. Рита стояла — для неё места не было. Макс, казалось, забыл о ней, увлечённый заигрываниями рыжей ехидны. Рита поискала глазами Юльку, но не увидела.

— Марго! Садись! — Макс похлопал себя по коленям, предлагая сесть.

— Вот ещё! — фыркнула она, — первый день вижу парня и сразу на колени садиться!

— Больше некуда! — удивился её непонятливостью Максим, — не хочешь — стой!

— Я могу сесть на колени к такому красавчику! — не совсем трезвым голосом нараспев протянула фразу рыжая ехидна, и нагло взгромоздилась на колени Максу, обнимая правой рукой его за плечи.

Ритке ничего не оставалось, как втиснуться на освобождённое место. Она искоса взглянула на Макса:

— У тебя правая щека в помаде!

— А я для симметрии ещё и на левой щеке отметку поставлю! — рыжая звонко чмокнула Макса в левую щёку.

Он рассмеялся:

— Вытирай!

Ему нравится заигрывания рыжей — поняла Ритка. Она осторожно понюхала вино, налитое в пластиковый стаканчик — приятно пахло виноградом. Попробовала, ей понравился терпковато — солоноватый вкус вина. Кто о чём говорил, она не могла понять. Не могла, при всём желании, вникнуть в бессмысленную игру слов взбудораженной выпивкой, опьянённой молодёжной компании. Глоток за глотком, она и не заметила, как выпила всё вино в стаканчике. Ей стало, вдруг, безумно весело. Она, стараясь не привлекать к себе внимание, тихонько хихикала — худенькие плечики вздрагивали от еле сдерживаемого смеха.

— Макс! — взвизгнула рыжая, и поёрзала на его коленях, — мне мешает что-то твёрдое! Что это! Телефон?

— Мешает? Точно мешает? — прищурился в сторону рыжей Максим и залпом выпил вино из стаканчика.

— Телефон увеличивается в размерах! — верещала, ни сколько не стесняясь, рыжая ехидна, — сейчас начнёт вибрировать!

Ритке, до скрипа зубов, захотелось ударить правой рукой с разворота в наглую, мерзкую, отвратительную морду с ярко-рыжими лохмами, с красной помадой, расплывшейся на губах. Она упадёт, завизжит от неожиданности. Схватить за спутанные, огненного цвета, волосы! Рывком перевернуть мордой в пол! Два раза — не больше, ударить её лицом в пол, приговаривая: «Веди себя прилично, сучка драная! Шлюха подзаборная!» Ритка непроизвольно сжала кулаки. Нельзя! Приличные, умные, образованные девушки себя так не ведут! Она вскочила и, продираясь через сидевших прямо на полу парней и девчонок, пошла к выходу. У входа она остановилась, обернулась вполоборота — Максим и ехидна уже страстно целовались, забыв о приличиях, о том, что они не одни.

— Ты чё? Уходишь? — прозвучало с пола.

Она обернулась в другую сторону: на полу сидел парень, крупные завитки тёмно-русых волос спускались почти до плеч, серые глаза.

— Да! А что?

— Проводить тебя? Поздно! Темно! Маньяки под каждым кустом сидят одиноких девушек дожидаются! Поймают и сожрут!

— Подавятся!

Парень поднялся. «Худющий! — мелькнуло у неё в голове, — защитник! Ха-ха! Его самого защищать надо!»

— Мы ушли, — произнёс парень в пространство комнаты.

Никто не обратил внимания на его слова. Они вышли. На улице похолодало или это ей так показалось после маленькой душной комнатушки со спёртым воздухом. Она зябко поёжилась, скрестила руки на груди и обхватила себя за плечи.

— Замёрзла?

— Ну! Зябко! — она остановилась на крыльце корпуса.

— Ты чё? Пошли? Или передумала? Макса сторожить пойдёшь?

Рита возмущённо передёрнула плечами:

— Он мне никто! Просто подошёл ко мне и позвал на тусовку! Не знаю куда идти! — призналась она, — у меня топографический кретинизм! В трёх соснах могу заблудиться!

— Ну, вот! Собиралась одна идти! И куда бы ты пошла?

— Не подумала! — призналась она.

— Подожди меня! — он метнулся назад в комнату, через несколько минут выскочил. Поверх футболки накинул толстовку, не застёгнутую на молнию, карманы толстовки оттопыривались, набитые неизвестно чем. В левой руке подмышкой, в свете круглой белой луны, поблёскивало горлышко бутылки, в правой руке он держал ещё одну толстовку. Риты на крыльце уже не было.

— Марго! Ты где? — позвал он, озираясь по сторонам.

— Здесь! — слабо ответил нежный девичий голосок.

Она стояла под сосной всё также зябко обхватив свои плечи руками и подняв голову, рассматривала ночное небо. Он подошёл к ней сзади, он не повернулась ему навстречу, прошептала:

— Волшебно! Таинственно!

— Ну! — согласился он и бросил в её сторону толстовку, — надень!

Она не заметила — толстовка упала ей под ноги.

— Алё! Девушка! Разрешите с вами познакомиться и подарить вам шубу с барского плеча! — он поднял толстовку с земли и подал ей.

Она «спустилась с небес на землю». Рассмеялась над его незатейливой шуткой, послушно надела толстовку, застегнула молнию до самого подбородка, спохватилась:

— Спасибо! Толстовка тёплая. В ней уютно.