Я назову твоим именем сына (СИ)

— Мне не верится, что это всё по-настоящему, а не во сне, и не в моих мечтах.

— Фантазёрка! — Максим свободной правой рукой развернул её к себе и поцеловал нежно и страстно. — Как сладко, — прошептал он, — какая ты сладкая, моя крошка Марго!

Она не открывала глаза, боясь упустить мгновения счастья. Прочувствовать и запомнить навсегда каждый поцелуй, каждый вздох. Вслушаться в звук его голоса. Вдохнуть его запах, перебирать его тёмные чуть жестковатые волосы.

— Необыкновенно! Волшебно! — прошептала она, правой рукой обвивая его за талию и впиваясь губами в его губы. Страсть захватила её, и она не могла, не хотела, ей сопротивляться.

— Девочка моя! Моя крошка! — шептал он исступлённо, — до чего же ты вкусная! Ягода вкусника! — его пальцы ласкали её шейку, скользнули ниже на маленькую бархатистую юную грудь.

Она вздрогнула, его прикосновение отрезвило её.

— Не надо, Максим! — умоляюще прошептала она, — я ещё не готова!

— Не буду, не буду, Марго! — Максим послушно убрал руку, мысленно ругая себя за несдержанность. — Извини, не сдержался! Ты права, не надо торопиться, пусть всё идёт своим чередом.

Она благодарно взглянула на него:

— Хорошо, что ты не настаиваешь.

— Как я могу настаивать? Я же люблю тебя!

— Любишь? Мы же только-только познакомились. Как это возможно? — она слегка отстранилась, недоверчиво опустила голову.

— Ты не веришь в любовь с первого взгляда?

— Верю! Или нет! Я не знаю! — она растерянно взглянула на него, как бы извиняясь, что не может чётко высказать свои мысли.

— Какая разница! — произнёс он, снова осыпая её страстными, горячечными поцелуями, — главное, что мы сейчас рядом и нам вместе хорошо! Да? — он взял её голову двумя руками, осторожно, точно она была соткана из лунного света, поднял её вверх и заглянул в глаза.

— Да! — она, вдруг, отшатнулась от него.

— Что случилось, Марго?

Она оглянулась, посмотрела по сторонам:

— Табаком пахнет. Кто-то курит неподалеку и, может быть, наблюдает за нами!

— Да ну! — не поверил Максим, глубоко втянул воздух, — и правда, куревом тянет! — он поднялся с валуна и произнёс в темноту леса, — кто здесь?

Ответа не последовало. Внезапно налетел ветер, зашумели деревья, упало несколько крупных капель дождя.

— Дождик! — взвизгнула Рита, — побежали домой — вымокнем!

— Ну что ты, Марго! Спрячемся под деревьями! Я не хочу расставаться! Постоим ещё немного или посидим на валуне, на нашем месте, — уточнил он.

— Я чувствую — за нами кто-то следит, — поёжилась она, зябко обхватив себя за локти, — мне не по себе!

— Ну, хорошо, крошка! Как скажешь! — он пошёл первым вдоль обрыва реки, осторожно ведя её за собой. Миновали обрыв, и пошли в сторону корпусов: он — обнимая её за плечи, она — обвивая его за талию и прижимаясь щекой к его груди.

Максимилиан, сквозь темноту укрывавшего его леса, тоскливо смотрел за удаляющейся парочкой. «Бессмысленно! — понял он, — наш с Милкой план — безнадёга!» Всё также прячась за деревьями, он пошёл следом за ними. «Мне надо понять, — думал он, — есть у меня хоть один, самый маленький шанс?»

Вспыхнула молния, на мгновение, осветив лес, в небе громыхнуло и ухнуло, точно невидимый великан, вздыхая и охая, жаловался на трудную судьбу, на нелёгкую участь. Чернильного цвета небо разразилось ливнем, остервенело заливающим всё вокруг. Максимилиан мгновенно промок — одежда липла к телу, он поднял голову вверх, подставляя лицо безжалостным струям дождя. Похлопал по карманам, достал пачку сигарет мокрую и мятую, затолкнул под футболку — может, просохнут. «В жизни всё уравновешено! — пришла ему в голову мысль, — если одному плохо, то двум другим хорошо! Нет, не так! Если двум плохо — мне и Милке, то двум другим — распрекрасно!» Он открыл рот, пробуя дождевую воду: — «Пресная и безвкусная! — сплюнул он, — ну, и ладно! — произнёс он вслух, обращаясь в чёрную пустоту неба, — прорвёмся!» — пообещал он себе.

Рита и Максим, смеясь, бежали в сторону её корпуса, не добежали — укрылись от дождя в беседке.

— Хоть выжимай! — Рита, смеясь, скинула толстовку, отжала её, встряхнула, хотела надеть, но не стала, — бр-р! Неприятно.

— Дай согрею тебя! — Максим сел на скамейку, усадил Риту на колени, обхватил её двумя руками, прижал к себе пытаясь согреть.

«Наверное, я сейчас должна верещать, как верещала Милка: Мне мешает что-то твёрдое! Что это! Телефон? Телефон увеличивается в размерах!» — некстати вспомнила она, дрожа от холода, или от чего-то другого?

— Замёрзла?

— Да, — стуча зубами, ответила она.

Он прижал её ещё крепче. Так они и сидели, укрывшись в темноте беседки от проливного дождя, тарабанящего по крыше. В воздухе пахло сыростью, прелой землёй и чем-то неуловимым, будоражащим и, одновременно, вселяющем надежду. «Это любовь? — мысленно спросила она себя, — это любовь!» — «прозвучал» у неё в голове голос Максима.

Ливень прекратился также внезапно, как и начался, умытые деревья благодарно источали пряные запахи листвы и хвои, капли дождя торопливо, точно соревнуясь между собой, стучали о деревянные перила беседки, бесстрашно срываясь с опалубки крыши.