Я не дам тебе уйти

Пряча глаза, ушла в ванную, сняла с крючка халат и накинула на себя, все еще боясь встретиться со мной взглядом.

Напряжение между нами снова вернулось. Регина напряглась, кусая губы, а я быстро натянул штаны, застегнул ремень и остатки пуговиц на рубашке.

И решился:

– Собирайся, – отчеканил, – ты едешь со мной!

– Нет, – отрезала Регина, обнимая себя руками.

Два шага, и я оказался напротив нее. Оперся ладонями о стену, запирая ее в кольце своих рук:

– Да, Регина! Сейчас ты соберешь свои вещи и поедешь со мной. Плевать на все, слышишь, – зашептал я, склонившись к ней. – Ты моя. И всегда была моей. Ты разведешься, а я забуду, что десять лет назад ты не захотела родить моего ребенка…

Она резко вскинула голову, замахнулась… Хлопок, но я не чувствовал боли. Видел только голубые глаза, которые метали молнии, и ничего не понимал.

– Регина… – голос сел и охрип. – Ты сделала тогда аборт?

Глава 18

Регина

В комнате воцарилась липкая, тяжелая тишина, ладонь жгло, а я непонимающе смотрела в лицо Капацкого. Только обида и злость кипятком неслись по нервам.

– Что ты сказал? – сквозь зубы процедила я. – Повтори!

Он побледнел и дернулся от моих слов, сжал зубы, вцепился в меня взглядом. Его кадык дернулся, но Ваня не шевелился. И молчал.

Снова потребовала:

– Повтори!.. Аборт? Аборт?! ТЫ забудешь о том, что я НЕ ЗАХОТЕЛА родить ребенка? – повторила его слова. – ТЫ?! А как же я? Я смогу забыть?!

Он стоял и невидяще смотрел в стену. И боль в его глазах казалось осязаемой. Она передавалась мне, смешиваясь с моей собственной. Он снова, в который раз умудрился поднять меня к небесам, а потом одним предложением скинуть на землю. И я не была уверена, что снова смогу подняться.

Раньше я могла цепляться за свою ненависть. Она была спасательным кругом, который помогал подниматься с постели по утрам. Но сейчас я уже не могла его ненавидеть. У меня не осталось на это сил.

– Уходи, – потребовала я, – слышишь!

Звонок его мобильного прозвучал набатом. Мы оба вздрогнули, но Капацкий продолжал стоять и просто смотреть на меня.

– Ответь! – потребовала я, – ну что ты стоишь? Ответь на звонок! Или это твоя жена звонит? От которой у тебя ребенок, который крестник! Ты собирался когда-нибудь сказать мне правду или снова поиграть пришел? А может, ты и тогда был женат, десять лет назад, а я так – игрушка?! Куда ты постоянно уезжал? В каком городе у нас нет связи так долго? Может, в том, где жила твоя настоящая семья, а со мной ты просто играл? И ребенок наш тебе был не нужен, раз ты так легко от него отказался!

После последнего предложения Капацкий вздрогнул, как будто я снова его ударила, вытащил из кармана мобильный, взглянул на экран, ответил на вызов и жестко отчеканил:

– Я занят!

Нервным, дерганым движением снова спрятал мобильный и посмотрел на меня в упор. Я успела заметить, как дрожит его грудная клетка, словно ему не хватало кислорода. Как побледнело его лицо, а челюсти сжались.

– Уходи! – закричала я. – Сейчас же! Не хочу больше тебя видеть!

Сделала шаг в сторону, наклонилась, подняла с пола его пальто и впечатала ему в грудь:

– Уходи! Ненавижу тебя! Это ты меня бросил тогда, ты виноват!.. Все из-за тебя, из-за твоего сообщения! Пошел вон!

Я кричала, не помня себя, колотила его кулаками в грудь, ничего не видя из-за пелены слез на глазах.

– Хрен я уйду сейчас! – отчеканил он.

На мгновение опустил голову и снова отбросил пальто в сторону. Меня колотило, ноги почти не держали, но я нашла в себе силы толкнуть его в сторону двери.

Ваня ловко схватил меня за запястье, завел мои руки мне за спину и впечатал в стену, удерживая меня одной рукой. Я оказалась обездвижена и так близко к нему, что кожей могла чувствовать его прерывистое дыхание. Забилась в его руках раненой птицей, требуя, чтобы он немедленно меня отпустил. И ушел. И чтобы не возвращался больше, не бередил душу и не обвинял в том, что я не сберегла нашего малыша. Моего малыша.

Ваня сжал зубы, прикрывая мне рот ладонью, и прошептал:

– Тихо. Тихо, тихо! Успокойся. Вдохни!

Последнее слово – приказ.

И я подчинилась. Глубоко вдохнула воздух, всхлипывая. Тело била мелкая дрожь, а я все никак не могла перестать плакать.

– Умница. Выдыхай.

Я со стоном и очередным всхлипом выдохнула, зажмурилась, чувствуя, как по щекам льются слезы. Капацкий очень нежно вытер их большим пальцем и жестко произнес:

– Один вопрос, Регина. Мне нужен четкий ответ – да или нет. Кивни.

Я снова задергалась, но высвободиться не получилось.

– Тихо, маленькая. На одну минуту выключи эмоции. Обещаю, что потом ты можешь меня даже убить. А сейчас просто ответь, кивком. Да или нет. Кивни, если поняла.

И я кивнула – судорожно, несколько раз.

– Умничка. Видишь, все просто! А теперь скажи – ты делала аборт?

Я отрицательно замотала головой с такой силой, что волосы растрепались, падая на лицо. Но я и так ничего не видела из-за пелены слез.

И он меня отпустил. Отшатнулся и покачнулся на месте, словно был пьян. Повернулся ко мне спиной, оперся одной рукой о дверь, низко опустил голову.