Я - не монстр, но кусаюсь

Здесь были щедрые запасы: на неделю хватит на двоих. С лихвой. Нашлось и слоеное тесто, и овощи, и грибы с ветчиной. А еще сыр, зелень и приправы. Разобравшись с духовкой, Антон сформировал круг из теста, смазал его томатным соусом, нарезал начинку и выложил на противень. Пока возился с приготовлением, напевал себе под нос веселую мелодию и качал бедрами.

В поисках терки для сыра, потянулся к знакомой полке, где оставил страшную куклу. Она стояла отвернувшись к стенке, словно обиделась.

— Что готовишь? — заговорила Камила за спиной.

Антон от неожиданности подпрыгнул и столкнул рукой куклу на пол. Она подпрыгнула на кафеле, и ее голова разлетелась на мелкие осколки. Черные волосы, как лужа мазуты, расплылись по полу, а шарниры вывернулись из-под красочного платья.

Камила скривилась, будто горький перец укусила.

— Хорошо, что она была страшная, — весело сказал Антон и опустился убрать крошки фарфора.

Камила молча подошла ближе и тихим хриплым голосом спросила:

— Страшная, говоришь?

— У меня днем волосы дыбом встали, когда увидел первый раз. На полке в гостиной папа коллекционировал маленьких монстров? Или мама?

Девушка присела рядом и стала помогать собирать осколки. Слишком резко и крепко хваталась за черепки.

— Осторожней, так порезаться можно. Я сам, — Антон отодвинул ее в сторону локтем и мягко улыбнулся.

Девушка встала, натянув спину, и отошла к окну. Антон скользнул взглядом по ее тонким ножкам, что выглядывали из-под длинной белоснежной рубашки, по вьющимся волосам достающим до ягодиц. Дух захватывало: такой она казалась безупречной. И загадочной.

Собрав оставшиеся кусочки и подхватив двумя пальцами тельце куклы, понес все в мусор, а затем смысл руки под проточной водой.

Камила молчала и глядела в ночное небо за окном. Ее профиль выдавал напряжение, губы сжимались, а подбородок подрагивал.

— Что-то случилось? — Антон подошел ближе и коснулся пальцами худенького плеча. Девушка вздрогнула.

— Все по-прежнему, — тихо ответила и повернулась. В глазах горела странная тоска и мука.

— Я вижу. Что-то не так. Ты из-за куклы? Я же случайно разбил. Это была дорогая память?

Камила не отвечала. Просто смотрела в глаза, и хотелось сбежать от ее обжигающего взгляда.

— Голодна? Пицца уже почти готова, — стиснул руки на хрупких плечах и немного размял каменные мышцы. — Извини за куклу. Я, правда…

— Случайно, — дополнила она и горько улыбнулась. — Неважно, их в доме сотни. Одной меньше — одной больше.

— Тогда садись. Ты любишь острое?

— Очень, — девушка присела, но спину не расслабила.

Пока Антон вытягивал противень из духовки, все время морщился не от обжигающего листа сквозь прихватку, а от ощущения злобного взгляда за спиной. Будто кукла не разбилась, а сидит и насмехается. И вот-вот вонзит нож в спину. Или швырнет супер-силой в стену. Бр…

Обернулся. Камила улыбалась. Коварно так, неласково вовсе. Сглотнул и отвернулся, чтобы сделать надрез на пицце.

— Ты всегда одна в таком большом доме? — попробовал завести разговор.

— Да.

Не хочет говорить. Односложные ответы, интонации сухие и нейтральные. И все тот же колючий взгляд между лопатками, до дрожи пугающий.

— А мама? — Антон выглянул через плечо. Девушку будто пригвоздили к стулу: глаз с него не сводит.

— Работает, — отрезала.

— Кем? — смахнув ужас с дрожащих пальцев, Шилов прикусил язык. Не может девчонка быть страшилкой. Она просто другая. Не такая, как все. И эта уникальность очень привлекательна.

— Риелтором, — снова коротко ответила Камила. Показалось, что ее голос стал глуше.

Антон обернулся. Сидит, не шевелится и смотрит на него, будто пилит между лопатками золотым взором.

— А ты? — выложив на блюдо уголки горячей пиццы и смахнув жуткое ощущение ползущее по спине, Антон подошел к столу.

— Что я? — так же нейтрально и холодно уточнила она и глаз не отвела. Царапала, выжигала, будто, и правда, съесть хотела.

— Чем увлекаешься ты? — мягко уточнил Антон и выложил Камиле на тарелку самый ровный кусочек. Нежно поцеловал ее в уголок рта и тихо сказал: — Приятного аппетита.

Девушка взмахнула ресницами и, резко опустив голову, закусила губу. Волосы рухнули вниз и прикрыли вспыхнувшие щеки.

— Рисую немного…

— Очень интересно, — присев рядом, Антон сжал легонько ее плечо и, взявшись щепотью другой руки за острый подбородок, повернул к себе. — Прости. Ками, я не хотел. Веришь?

Она кивнула и ощутимо дрогнула.

— Покажешь мне свои рисунки? — говорил осторожно, будто боялся бабочку спугнуть с цветка.

Камила немного отстранилась и замотала головой:

— Не стоит.

— Это еще почему? — Антон чувствовал, что девушка отдаляется. И так стремительно, что становилось не по себе. Отрезал кусочек пиццы и, подхватив его пальцами, поднес к ее губам. — Попробуй.

Золотистые глаза расширились от удивления, ресницы затрепетали, а губы приоткрылись. Антон скользнул пальцем по контуру, а когда она перехватила языком лакомство, наклонился и поцеловал ее. Ласково, еле касаясь. Девушка тихо вздохнула, будто сдерживалась.

Прожевала и улыбнулась. Уже теплее и не так злобно.