Я не один такой один

«Стой, я перевяжу тебе галстук. Боже, как ты дожил до взрослого возраста, не понимаю».

Лариса полностью переделала мою квартиру. В ней появились огромные вазы с искусственными цветами, персидские ковры, множество китайских безделушек, красные диваны, парчовые шторы.

Мне все это нравилось, потому что нравилось ей.

«Виктор, мне так хочется сыру. Зайди в “Гурмет”, привези мне камамбер, что-нибудь еще с плесенью, пармезан обязательно и виноградное желе. Ну и что, что ночь. Он же круглосуточный».

Однажды я пришел домой и застал Ларису в слезах:

— Это ты виноват! Ты! — сразу начала кричать она. — Сколько раз я тебе говорила, что нельзя в меня кончать!

Она не хотела принимать таблетки, потому что считала: от них можно поправиться. Ей не нравились презервативы, потому что от них начинался зуд. Она называла это «аллергией на латекс». Мы предохранялись прерыванием. Но поскольку Лариса не позволяла мне ласкать ее чаще одного раза в неделю — пару раз я не успевал, потому что любил ее так, что стоило войти в нее, практически сразу наступал оргазм. Не позволяла же она, потому что все время обижалась на мою чрезмерную занятость, «мужскую тупость» в отношении ее желаний, черствость. Иногда я приходил домой в восемь, и она могла не разговаривать со мной до следующего дня. Но это все были мелочи. Главное, что она оставалась со мной и говорила, что любит. Я верил, что любим, и это наполняло меня удивительной уверенностью в завтрашнем дне.

«Я тоже хочу заниматься с тобой любовью, но это должно быть безопасно для нас обоих. По-моему, это очевидно».

Я бросился ее обнимать. Мгновенно догадался, что произошло, и каждый атом в моем теле задрожал. Это было бы счастьем, если бы она не плакала так!

— Что? Что?

— Я беременна! Пять недель!

— Боже мой!

Я подхватил ее на руки и стал кружить.

— Отпусти меня! Меня тошнит!

И хоть на мою голову и плечи сыпался град ударов ее маленьких кулачков, я не отпускал ее.

— Поставь меня! — заорала она вдруг совсем чужим, грубым голосом. — Идиот…

От неожиданности я чуть не уронил ее. Мне было обидно, но я подумал, что сейчас в своем состоянии она сама не понимает, что говорит.

— Прости…

— Ты обращаешься со мной как с куклой, — Лариса надулась и скрестила руки на груди.

Сначала мне показалось, что я ослышался. Я бегу каждый день домой, я думаю о ней с утра до вечера, когда я касаюсь ее — у меня сразу возникает эрекция, я оживаю от ее улыбки и умираю от недовольного взгляда…

— Я?!

— А кто? — Лариса нахмурилась еще больше.

У нее бывали такие периоды, когда она огрызалась на меня, сама понимала, что я этого не заслужил, но ни за что не признала бы себя неправой. Наоборот, продолжала нападать все агрессивней. Обычно в такие моменты я оставлял ее одну, уходил в другую комнату и пережидал, пока буря пройдет сама собой. Эти вспышки бывали редко и спонтанно. Сколько я ни искал связи со своим собственным поведением — не мог ее найти.

Казалось, и сейчас такая вспышка. Но я почему-то почувствовал себя виноватым. Еще мне казалось, что этот вечер должен был пройти не так. Без слез и скандала. По-другому. Она должна была обнять меня и рассказать о своей новости. Потом мы вместе бы отпраздновали это… Может, и сейчас еще не поздно?

— Что ты, Лариса? — спросил я миролюбиво. — Я так счастлив, что у нас будет ребенок.

Ответ ошеломил меня настолько, что я лишился дара речи.

— Кто тебе сказал, что он будет? — спросила она, глядя на меня в упор.

Пол ушел из-под ног.

— Но… Ты… Ты ведь не собираешься? — едва смог выдавить из себя я.

Лариса поджала губы.

— Честно говоря, я еще не решила. В мои планы не входило рожать. Если помнишь, я тебя об этом предупреждала и просила быть внимательнее. Но тебе же все равно. Ты же только о своем удовольствии думаешь!

Я сел. Был не в состоянии понять, что услышал. Я думаю только о своем удовольствии?

— Лариса, — я закрыл лицо руками. — Ты что, меня совсем не любишь?

Она закатила глаза.

— Ой, ну только не надо этого психологического шантажа! Не надо этих слов! А что я, по-твоему, тут делаю? Просто я много раз говорила тебе, что ребенок пока в мои планы не входит, понимаешь? Мне придется уйти с работы, а ты знаешь, какая там ситуация. Я тебе и про это говорила, но ты же меня никогда не слушаешь. Ты же смотришь на меня как на пустое место!

Она снова закрыла глаза руками и заплакала.

Я не знал, что говорить! Я не знал, что ей ответить! Чувство вины захлестнуло меня настолько, что стало трудно дышать.

— Прости меня, пожалуйста.

Я умолял ее о прощении, хотя не мог понять, в чем именно состоит моя вина. В том, что она забеременела? Да, в этом я определенно виноват. Надо было это спланировать, конечно… Но что я мог сделать? Не спать с ней?