Я не Пань Цзиньлянь

— Сестрица, ну почему ты без конца обманываешь меня? Ведь мы с тобою родственники, неужели нельзя хоть раз поговорить начистоту?

— Да кто тебя обманывает? Я тебе правду говорю, а ты не веришь, — вспылила Ли Сюэлянь и схватила лежавшую на крыльце под финиковой пальмой сумку. — Раз ты все равно мне не веришь, то и время с тобой мне больше незачем терять. и вообще, мне еще нужно к дочери. Если вы намерены еще здесь задержаться, то, уходя, не забудьте, пожалуйста, закрыть ворота.

Ли Сюэлянь вышла со двора. Ван Гундао поспешно выскочил следом.

— Чего ты сердишься, я же просто как родственник тебя навестил. Да подожди же ты меня, я подвезу тебя на служебной машине.

2

Прошло всего три месяца с тех пор, как Чжэн Чжун приехал в эту провинцию, чтобы занять пост начальника уезда. Чжэн Чжун, пожалуй, был единственным среди чиновников, кто еще не испытал на себе каверзы Ли Сюэлянь. Но произошло это вовсе не потому, что ему была неведома ее репутация современной Сяо Байцай. Ведь из-за ее жалоб уже был уволен целый ряд чиновников, начиная с мэра города и заканчивая начальником уезда, председателем суда и так далее. Зная обо всем этом, ему казалось, что все эти руководители, однажды испытав укус змеи, теперь десять лет будут бояться колодезной веревки. Как говорится, у страха глаза велики. Виданное ли это дело, чтобы всех чиновников от городской до уездной управы держала под каблуком какая-то деревенская баба? Чтобы вся их жизнь зависела от нее? Когда слабое место оказывается во власти другого, и при этом нет никаких лазеек, то ни о какой спокойной жизни говорить не приходится. Стабильность важна, гармония тоже. Но ни стабильности, ни гармонии таким способом не достичь. Это все равно, что общаться с террористом, когда у тебя нет пути к отступлению: при любой попытке убежать он будет выдвигать новые условия и так без конца. Никакие переговоры здесь не подействуют. Новому начальнику уезда казалось, что руководство всех упомянутых инстанций проявляло чрезмерную уступчивость. Но иногда требуется применить жесткость, пусть что-то разлетится в прах: если террорист готов открыть огонь, надо позволить ему сделать это. Разумеется, произошедшее двадцать лет назад, когда с постов слетели мэр, начальник уезда, председатель суда и другие руководители, считалось взрывом. Но поскольку этот взрыв уже прогремел, сейчас бояться нечего. Там, где уже произвели чистку, снова увольнять никого не будут, бомба не падает дважды в одну и ту же воронку.

Про Чжэн Чжуна, кроме вышесказанного, можно добавить, что, работая первым замом начальника в другом уезде, ему не раз приходилось сталкиваться с прошениями и жалобами, так что опыт у него по этой части имелся, при том, что дела там были посерьезнее, чем жалоба Ли Сюэлянь. Когда в уезде планировали построить индустриальный парк, то у одной из деревень отняли под него больше двухсот му[17] земли. Органам власти никак не удавалось достичь соглашения с крестьянами по вопросу компенсации. в результате из деревни стянулись тысяча с лишним мужчин и женщин, которые устроили молчаливую забастовку перед входом в уездную управу. Десять раз начальник уезда Лао Сюн вступал переговоры с их представителями, но все безрезультатно. Между тем народу собиралось все больше. Тогда Лао Сюн обратился к мэру города Ма Вэньбиню, спрашивая разрешение на применение полицейских сил. Ма Вэньбинь был краток:

— Принять надлежащие меры.