Я не продаюсь (СИ)

— Пока жив, — улыбается он. — Но когда он придёт за вами, я исправлю это досадное недоразумение.

Он выдвигает один из ящиков и кладёт на стол пистолет. И я тут же прикипаю к нему взглядом.

— Если хотите, можете сделать это сами. В отместку за всё, что вам пришлось пережить.

В отместку?

Теперь хотя бы понятно, почему я не сижу связанная в подвале. Зачем ему скрываться от того, кто, по его мнению, будет только рад помочь? Но я никогда не думала, что произвожу впечатление девушки, способной кого-то легко убить.

Я не хочу никого убивать. Не хочу, и не буду. И подписывать договор тоже.

Перевожу взгляд на него, готовая отказаться, и замираю с открытым ртом. И понимаю, что переубеждать его в обратном будет большой глупостью. Потому что в этом случае я лишусь единственного преимущества.

Быстро облизываю пересохшие от волнения губы и выдыхаю тихо:

— Хочу.

Тянусь за пистолетом, стараясь, чтобы рука не дрожала. Но он тут же забирает его.

— Сначала подпишите дарственную.

И кладёт рядом ручку.

В это раз я не сомневаюсь. Смысл? Если всё пройдёт хорошо, и Генри останется жив, то эта бумага не будет иметь силы. А если нет…

Я сглатываю, холодея от одной мысли, что это может произойти. Тогда мне тем более будет не важно.

Быстро ставлю подпись и перевожу взгляд на незнакомца.

— Но с чего вы взяли, что он придёт?

Я стараюсь сказать это как можно спокойнее, но голос всё равно слегка дрожит.

— А вы сомневаетесь?

Он удивлённо смотрит на меня.

Странно, но, кажется, этот человек уверен в моём муже больше, чем я сама. Потому что, несмотря на всё, что Генри говорил и делал, я всё ещё считаю, что за его «люблю» скрывается простое «хочу». И пусть он явно потратил много денег, времени и усилий на то, чтобы добиться взаимности, спасать меня он не бросится. Не такой уж он дурак.

— Что ж, в таком случае сейчас мы это проверим, — усмехается мужчина и тянется к телефону, включает громкую связь и быстро набирает цифры.

А когда раздаются гудки, прикладывают палец к губам, призывая к тишине. Но я итак не собиралась кричать и терять странное положение гостьи и те сомнительные преимущества, которыми сейчас обладаю.

— Да.

Голос Генри звучит глухо и безжизненно.

Я невольно вздрагиваю, чувствуя, как сжимается от боли сердце, и впиваюсь пальцами в подлокотники кресла.

— Здравствуй, Генри.

Незнакомец довольно усмехается.

— Чарли… — шипит Генри зло. — Что ты сделал с Милой?

— Ничего. Пока.

Всё это Чарли говорит, не отрывая от меня взгляда, от которого у меня дыбом встают волоски. И я как-то сразу понимаю, что он не шутит. А ещё что они с Генри знакомы. Хоть про это он мне ничего не говорил. Впрочем, про угрозы Генри практически ничего не говорил, кроме того, что они есть. Правда, даже если бы и сказал, это мало что изменило.

— Если с её головы упадёт хотя бы один волос, то ты об этом пожале…

— Не нужно обещать того, что не можешь выполнить, — перебивает его Чарли с усмешкой. — Ты ведь даже не знаешь, где она. Верно?

— Не знаю, — сипло признаётся Генри.

И я как-то на удивление отчётливо представляю его сидящим в кабинете. Сгорбленного и уставшего, с тёмными кругами под глазами. И в груди вспыхивает злость. На себя и на этого урода Чарли. И мне тут же хочется дать себе подзатыльник.

Дура, дура, дура!

Ну, зачем я решила сбежать? Как эта дурная мысль вообще пришла мне в голову? Что стоило подождать хотя бы немного?

— Что ты хочешь?

— Для начала десять миллионов, которые ты принесёшь лично в…

Я удивлённо смотрю на Чарли, нервно сглатываю.

Сколько-сколько миллионов? Это же не реальная сумма! Да он просто издевается! Но Генри почему-то не возражает, молча слушая указания.

— …там будет артефакт-переносчик. Активируешь его. И помни — никакой полиции, если хочешь видеть свою любимую жёнушку живой.

Чарли произносит это спокойным, почти безразличным голосом, словно говорит о погоде, а не о человеческой жизни. Моей жизни. И от этого мне становится ещё страшнее.

— Когда?

— Через три часа.

— Я хочу поговорить с ней.

От этих слов и взгляда, которым меня награждает Чарли, сердце пропускает удар. И я вдруг понимаю, что действительно важна для Генри.

— Хорошо. Развяжи её.

Я даже оборачиваюсь, так уверенно это произносит Чарли, и только потом понимаю, что это было сказано для Генри. Перевожу взгляд на Чарли, и он с усмешкой кивает на телефон. Мол, говори. Я сглатываю, сдерживая рвущееся с языка предупреждение: «Не приезжай! Это ловушка!»

Нет. Так нельзя. Здесь же ещё и Сьюзи.

— Со мной всё хорошо.

Голос звучит хрипло и кажется чужим.

В ответ слышу облегчённый вздох.

— Всё будет хорошо, Мила. Не бойся, я приду за тобой.

А у меня ком в горле встаёт и в глазах щиплет от понимания, что он правда собирается меня спасти. Но какой ценой.

— Достаточно. Жду тебя через три часа.

Чарли нажимает на кнопку, прерывая разговор.

— У вас есть три часа, чтобы отдохнуть. Дэн, проводи.

Вздрагиваю, когда на моё плечо ложится тяжёлая мужская рука, и лишь потом встаю. Мужчина отходит в сторону, позволяя мне пройти. Но у двери меня опять настигает голос Чарли:

— Только без глупостей, Камилла.