Я не продаюсь (СИ)

Не просьба — приказ, словно я собачонка. Впрочем, сейчас это волнует меня меньше всего. Сердце бешено бьётся в груди от одной мысли, что я сейчас должна буду сделать. И от понимая, что это, возможно, последние минуты моей жизни, меня прошибает холодный пот. Ноги, кажется, стали ватными и отказываются слушаться. Но я каким-то чудом продолжаю идти, даже когда кончается лестница. Правда, меня тут же молча разворачивают, перехватывают за руку чуть повыше локтя и тащат за собой, чтобы вскоре втолкнуть в какую-то комнату. Здесь так много света, что я замираю и жмурюсь, даже прикрываю глаза рукой. А затем тихо вскрикиваю, потому что оказываюсь прижата к широкой мужской груди.

— Мила, — выдыхает мне в макушку знакомый голос.

Генри.

Волной накатывают облегчение и радость. И впервые мне совсем не хочется сопротивляться. Вместо этого я вжимаюсь в него сильнее, утыкаюсь носом в грудь, вдыхая знакомый горьковатый аромат. В глазах щиплет от слёз, и я быстро моргаю, чтобы прогнать их.

Не сейчас. Слишком опасно. Если Чарли увидит их, то может всё понять.

Пытаюсь отстраниться, но Генри лишь сильнее сжимает меня.

— Не хотелось бы вам мешать, но у нас осталось одно маленькое незаконченное дело.

Мы вздрагиваем синхронно. Генри вздыхает и медленно, нехотя отстраняется от меня, берёт за руку, сплетая наши пальцы и лишь потом оборачивается.

— Отпусти пленниц, я же принёс деньги.

— Отпустить? — усмехается Чарли. — Думаешь, их держат здесь силой? Да она ведь даже не связана.

Я чувствую, как Генри напрягается, словно каменея, и сжимает мою ладонь сильнее, почти до боли.

— Она хотела сбежать от тебя. Сама. Я всего лишь помог ей, и за это она согласилась помочь мне. Она так давно мечтала избавиться от тебя, что легко согласилась променять свою жизнь на твою. Так что вставай на колени и открывай рот, так будет легче выдать всё за самоубийство. Ты же не хочешь, чтобы её посадили?

Вот гад! По самому больному бьёт.

Генри медленно оборачивается, впиваясь взглядом в моё лицо. И я в последний момент успеваю нацепить маску холодного безразличия. Пытаюсь вспомнить всё плохое, что он мне сделал, чтобы выглядело правдоподобно. И, судя по тому, что он отпускает мою ладонь, понимаю — получилось.

— Это правда, Мила? — спрашивает он тихо.

От его полного боли взгляда у меня внутри всё сжимается. Хочется броситься к нему, сказать что это ложь, и я даже чуть подаюсь вперёд, но потом вспоминаю, что не должна. Просто не имею права. Поэтому в ответ лишь усмехаюсь, и перевожу взгляд на Чарли.

— Вы обещали мне пистолет.

Говорю с максимальным безразличием, но Чарли смотрит как-то странно, изучает, словно видит впервые. И от понимания, что он, возможно, больше не верит мне, всё внутри словно покрывается тонкой корочкой льда.

Молчание длится и длится, так долго, что мне приходится сцепить руки, чтобы унять дрожь. Но вот он кивает, словно увиденное ему нравится, и бросает короткое:

— Дэн.

Краем глаза вижу, как рядом материализуется мой охранник, и, не поворачиваясь, протягиваю руку. В ладонь тут же ложится что-то тяжёлое, а затем её сверху накрывает чужая ладонь. И я вздрагиваю, дёргаюсь, пытаясь отнять руку, но ничего не выходит.

— Вам нужно просто нажать на спусковой крючок, — поясняет охранник. — Вот сюда.

Он спокойно и как-то по-деловому поправляет мои пальцы, и только потом отпускает.

— Приступайте.

Сердце бьётся где-то в области горла, заглушая все звуки, и голос Чарли звучит глухо, словно через слой ваты.

Я знаю, что должна посмотреть на Генри, но не могу найти в себе силы сделать это. А ещё нужно как-то сыграть ненависть и подать ему знак.

Медленно вздыхаю и поднимаю голову, упираясь взглядом ему в переносицу. Потому что просто не выдержу, если опять увижу его глаза.

— На колени, Генри. Ты же слышала, что сказал Чарли.

Собственный голос кажется холодным и чужим. И в глубине души я даже этому рада.

— Хорошо, но я хочу видеть твои глаза напоследок.

Его голос звучит глухо, отзываясь во мне новым приступом боли.

Генри медленно опускается вниз, не отрывая взгляда от моего лица. А я смотрю и понимаю — он ведь не сомневается, что я убью его. И всё равно готов пойти на это. Готов умереть ради меня. Или это всего лишь игра? Притворство? О, как бы я хотела, чтобы всё было именно так. Чтобы у него был план.

Руки дрожат, и мне с трудом удаётся держать пистолет прямо. А не отводить взгляд и смотреть при этом также холодно — ещё сложнее.

А ещё нужно дать ему знак. Намекнуть так, чтобы он понял, что я хочу убить это чудовище, а не его.

Чудовище. Точно.

Я вспоминаю наш разговор у озера. И хоть идея кажется мне не очень удачной, но другой у меня нет.

— Ты говорил, что я — твоё спасение, — говорю тихо, глядя ему в глаза. — Но это не так. Оно тебе не нужно.

Потому что ты не Чудовище, добавляю мысленно.

Я не знаю, понял ли он намёк, лишь замечаю, как меняется его взгляд.

— Достаточно слов, Камилла, — обрывает меня Чарли. — Стреляйте.

Глубоко вздыхаю, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Шанс у меня один, и если что-то пойдёт не так, то живыми мы отсюда не выйдем. Никто. Ни я, ни Сьюзи, Ни Генри.