Читаем Я не робот "Служу себе" полностью

— А у тебя как дела? Кстати, почему ты здесь, разве ты не должна была быть на орбите?

— Сегодня суббота, щас Гера со съёмок прилетит, — сказала она одновременно напомнив мне об их с Герой традиции — раз в неделю уделять время друг другу как бы загружены они не были, — Я прилетела пораньше. Думала, пока время есть, узнать как там дела под землёй, может грузы какие есть.

— Ну, и как там?

— Хреново. Люди недовольны, в Маре слишком большая скученность, местами случаются открытые выступления. Жители требуют улучшения условий.

— Гера ни о чём таком мне сегодня не рассказывал.

— Он сам не знает. Так по бумажкам с ситуацией ознакомился и отчитался. Чтобы отслеживать ситуацию, там бывать надо. А он вниз спускаться не любит, видите ли там грязно. Я же говорю, зазнался он. Звезда, блин, больших и малых театров. Эх, рано ты его из башни Лавансалей забрал. Надо было ему ещё там помариноваться.

— Я сегодня днём послал в Мар Веню с организацией концертов. Может, это слегка успокоит волнения.

— Может, — скептически хмыкнула Дита, — Подзапустили мы Мар, рук ни на что не хватает, он больше не может расти. Там сейчас комендантом Легат, у него не забалуешь, народ зашугал своими воспитательными двухнедельными сроками и общественными работами.

— Пускай строят ещё город.

— Уже. По приказу Ло, две недели назад заложили Ур, Ашур, Атра, Эрбиль и Глубина 500. Только все, кроме последнего, ещё не готовы к заселению. А народ ни о чём слышать не хочет. Как Ло у них забрали, так они звереть начали. Да ещё это нападение.

— А что это за город такой — Глубина 500?

— Да это эксперимент, поселили пятьсот человек поумнее на сверхглубокие уровни. Там не понятно пока как выживать. Еды, воды, света нет, даже телепортироваться туда невозможно, что-то мешает и связь там не работает.

— Как же они там выживают-то? Зачем вообще туда спустились?

— Да караваны из Мара им возят всё необходимое. Изучают местные реликты и артефакты. Даже среди мутантов и изгоев оказалось есть учёные археологи.

— Ты ещё долго пробудешь во дворце?

— Пару дней точно. А потом надо будет возвращаться. Кстати, — Дита подняла одну из своих ножек и пальцами босой стопы погладила меня по щеке и взъерошила волосы, — мы сегодня с Герой планировали немного пошалить, присоединишься?

Я взял ножку за стопу, поцеловал в щиколотку и положил её обратно на колени.

— Нет. На сегодня мне впечатлений хватило. Мне ещё с Клео надо сегодня как-нибудь объясниться и при этом иметь достаточно несчастный вид, а не счастливую улыбку идиота.

— Мужчины, — Дита презрительно фыркнула, — Какие вы бываете иногда скучные и занудные.

С Клео поговорить так и не получилось, на связь она не выходила, а отбыть с планеты мне не позволяли дела. Прежде всего, нужно было разобраться, что там у нас с армией и подготовиться к войне аристократов. За советом я направился, естественно, к моей любимой семейке. Дом, где тебя с порогу могут изнасиловать. Видите ли Гера к Лантилесов давно не навещал. Да, мы теперь аристократы, можем и послать. И чего их так на нас переклинило, особенно на Гере. Хотя, если подумать, мы в целом и Гера в частности — довольно-таки статусные штучки. Наш дом, недавно ворвавшийся в аристократические круги Крита, вызвал нездоровое оживление. По словам Перика, в высших кругах уже ставки делают, кто меня «нагнёт», как в прямом, так и в переносном смысле. Из обычных родов мы выделялись своими внутренними порядками. В Фивах были распространены матриархальные, аристократические дома, намного реже — патриархальные, но эти были всё больше представлены эмигрантами из других полисов. А у нас мужчины и женщины занимали равное положение. Как другие дома узнали о нашем внутреннем уставе? Да всё просто — слуги, подданные и работники, в порядке традиций Крита, перенимали внутренний устав. Тут с этим просто, но иногда доходило до смешного, если господин-хозяин любил смачно выматериться на публике и харкнуть в лицо своему врагу, то и его подданные в этом не отставали. А когда хозяин менялся, то менялся и внутренний устав. И никто не о чём не жаловался. Ещё Гера, который после ухода из порно бизнеса, стал играть в нормальных фильмах и прославился как актёр, которого несколько миллиардов людей и пара полисов в лицо знает, стал очень статусным персонажем. Иметь в любовниках Геру — стало престижно.

— Да, Пол, это ты попал. — рассуждал Перикл, когда мы у него в приёмной разместились, попивая вино из кубков, — Предлагала тебе Каллисто вассалитет, а ты всё упрямился, щас бы не было таких проблем.

— Если бы я тогда согласился, то Каллисто сейчас приковывала бы меня к кровати на законных основаниях, а не в качестве ролевых игр. — Перикл шутку оценил, мы посмеялись, — Ты лучше расскажи, что делать-то теперь?

— А что делать? Воевать, естественно, что ещё делать? Ты, кстати, какие посмертные ритуалы предпочитаешь? Тебя сжечь, а прах развеять по ветру, скормить диким птицам, или просто закопать?

— Сделай из меня чучело и поставь в прихожей.

— Если сделать из тебя чучело, то моя кузина заставит тебя работать даже после смерти.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Коммунисты
Коммунисты

Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его.Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона. Развитие сюжета строго документировано реальными историческими событиями, вплоть до действий отдельных воинских частей. Роман о прошлом, но устремленный в будущее. В «Коммунистах» Арагон подтверждает справедливость своего убеждения в необходимости вторжения художника в жизнь, в необходимости показать судьбу героев как большую общенародную судьбу.За годы, прошедшие с момента издания книги, изменились многие правила русского языка. При оформлении fb2-файла максимально сохранены оригинальные орфография и стиль книги. Исправлены только явные опечатки.

Луи Арагон

Роман, повесть
~А (Алая буква)
~А (Алая буква)

Ему тридцать шесть, он успешный хирург, у него золотые руки, репутация, уважение, свободная личная жизнь и, на первый взгляд, он ничем не связан. Единственный минус — он ненавидит телевидение, журналистов, вообще все, что связано с этой профессией, и избегает публичности. И мало кто знает, что у него есть то, что он стремится скрыть.  Ей двадцать семь, она работает в «Останкино», без пяти минут замужем и она — ведущая популярного ток-шоу. У нее много плюсов: внешность, характер, увлеченность своей профессией. Единственный минус: она костьми ляжет, чтобы он пришёл к ней на передачу. И никто не знает, что причина вовсе не в ее желании строить карьеру — у нее есть тайна, которую может спасти только он.  Это часть 1 книги (выходит к изданию в декабре 2017). Часть 2 (окончание романа) выйдет в январе 2018 года. 

Юлия Ковалькова

Роман, повесть
Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман