Я не сдамся!

— От помощи не откажемся, — улыбнулась Ульяна, — скажи же, Макарка?

— Конечно, не откажемся, — серьезно кивнул мальчишка. — Мы ведь не дураки какие, чтобы отказываться. Маша, сложишь мои книжки в мягкой обложке? А то у меня они вечно мнутся.

— Конечно! Ого, у тебя столько разных книжек! Даже у меня столько не было, хотя я жила в месте, где была целая библиотека.

— Это мне все мама купила, — гордо сказал Макар. — Она у меня хорошая, добрая и я ее очень люблю.

Маша заметила, что у соседки на глазах выступили слезы. Стараясь скрыть их от сына, она решила перевести тему:

— Ну а ты, Маш? Все-таки будешь снимать квартиру или примешь предложение Игоряна и переберешься к нему? С советами не лезу, но я б на твоем месте выбрала второе.

— Ага, — крикнула проходящая мимо Лизок, которая несла хрустальную вазу с отломанным горлышком, — я бы тоже выбрала второе. Второе, ага! К чему тратиться на съем, если хата есть? Заезжай и живи. Живи и заезжай!

— Лизок дело говорит, — шепнула Ульяна. — Но дело тут вовсе не в экономии. Любит он тебя. Я эти вещи хорошо чувствую. — Женщина вздохнула. — Потому что меня саму никто никогда не любил. А, ладно.

Краем глаза Маша заметила, что дядя Юра в этот момент с грустью посмотрел на Ульяну и едва заметно вздохнул. Последнее время он частенько помогал ей по хозяйству, играл с Макаром, учил с ним таблицу умножения, а недавно даже подарил велосипед.

— В общем, переезжай к Игорю, — продолжала Ульяна. — Он мужчина молодой, но уже взрослый, не пацан. Он нагулялся, наспался, так сказать, — Ульяна покосилась на сына, но тот даже не вслушивался в разговор, а продолжал сортировать книжки по размеру. — Наигрался, набесился и теперь знает, что ему нужно.

К ним подошла Наталья с грудой стиранного постельного белья, которое она только что сняла с веревки во дворе. Женщина по обыкновению достала сигарету и уже хотела было прикурить, но, бросив беглый взгляд на Макара, передумала.

— О чем шушукаетесь?

— Да говорю Маше, чтоб смело переезжала к Игорю.

— Так она и так переедет, к чему на съем тратиться? — удивилась Наталья.

Мимо прошлась Лизок все с той же вазой, только уже помытой в ванной:

— Вот и я говорю, к чему тратиться, ага! У Игорька хата царская небось, мы бы туда всем табором поместились, ежели бы нас позвали. — Она расхохоталась и хлопнула себя по колену. — Всей бы кодлой заселились, ага!

— Так ты чего молчишь-то, Машка? К Игорю съезжаешь или куда, я не поняла? — деловито поинтересовалась Наталья.

— Вы ж мне слова вставать не даете, — улыбнулась Маша, помещая очередную книжку Макара в коробку. — К нему поеду. Долго думала и решилась только потому, что он питается как попало. Буду ему готовить, заботиться и все такое прочее.

Сказав это, девушка мечтательно выдохнула и посмотрела куда-то в потолок.

— Ты это брось! — вдруг рявкнула Наталья. — Ерунду не молоти мне тут!

Маша опешила:

— В смысле?

— В прямом! Жрать он сам себе сварит, чай не безрукий. А заботиться о нем вообще не надо, он мужик, а не лежачий дед-пердед. Переезжай к нему, садись на шею и сиди, свесив ножки. Не позволяй себя запрягать. Ты баба, а не кляча.

— Да что ты так раздухарилась-то? — удивилась Ульяна.

— А то. Жорка мой, царствие ему небесное, всю охоту отбил о мужиках заботиться. Я его настирывала, наглаживала, готовила: первое, второе и компот; чуть ли не сапоги с него сымала, когда он домой со службы возвращался. А он что?..

— Помер? — хором предположили Маша с Ульяной.

— Помереть-то помер, — не стала спорить соседка, — но перед этим кровушки моей знатно попил. То ему не то, то ему не это… В итоге я бросила вообще что-либо делать по дому и стала заниматься собой. Ногти маникюрила, маски делала, волосы хной укрепляла, да зарплату евойную на обновки тратила. То сапожки себе куплю, то шапку меховую. И что вы думаете сделал Жорка?

— Умер?

— Умер он потом уже, сколько вам повторять! Начал он мне цветы дарить, конфеты. Ручки целовал, комплименты делал. Жила как в сказке, как сыр в масле каталась. Жалко, что помер так рано… Эх, Жорка-Жорка… Ну да пес с ним, пойду белье гладить.

Сложив все книги, Маша еще немного помогла Юрику с головой кабана. Та сильно запылилась и нуждалась в хорошей чистке перед тем как упаковать ее для переезда.

— Дядь Юр, думаю, у вас с Ульяной все получится, — между делом сказала девушка.

— Что получится? В смысле? Да я жеж не претендую, так, просто помогаю… А чего бы не помочь? Ты не подумай, Маша, я свое место знаю. Куда ей такой как я? Бывший пропойца… Она-то женщина видная, высокая, статная… Я так, тихонько, чем могу — подсоблю. На большее даже не надеюсь.

— Так зря не надеетесь. Вас когда рядом нет, Ульяна только о вас и говорит.

— Да не выдумывай, Маш, ты чего… А что говорит?

— Да всякое разное. И добрый вы, и хороший, и вообще таких мужчин, как вы, не припомнит. Вы для нее, словно принц из сказки. Это почти цитата. Нравитесь вы ей, в общем. Но она почему-то вбила себе в голову, что вы помогаете просто из жалости.

— Я? Да какая жалость может быть?? Она же… Ульяна… да она как статуэтка хрустальная. А как пить бросила, так вообще расцвела!