Я не скажу тебе о сыне

Мы вернулись домой большой компанией, подняв на ноги всех слуг и затребовав сытный завтрак. Барон Робер заметно волновался и всё повторял, что его особняк слишком скромен для венценосных особ. А я смеялась и говорила, что главное, чтобы в доме было тепло. А потом, уже за столом, мы с Лео напомнили ему о том, что он уже принимал нас однажды — семь лет назад.

Это была самая замечательная трапеза из всех, в каких я принимала участие — и пусть мы все еще чувствовали себя немного неловко, но мы были счастливы и делились своим счастьем друг с другом.

Андрэ спокойно воспринял известие о том, что король Линарии — его отец, — и только напомнил Этьену, что тот обещал покатать его на корабле по морю. Я не сомневалась, что они станут настоящими друзьями. Треволнения прошлого дня заметно утомили сына, и он не стал протестовать, когда я предложила ему отправиться в спальню и отдохнуть. И когда он ушел из столовой, в нашем общем разговоре появилось небольшое напряжение.

— Послушайте, ваше величество, если еще хоть раз вы обидите мою племянницу, вы будете иметь дело со мной! — строго заявила тетя.

— И со мной! — поддакнула Велия.

Этьен смутился, покраснел и заверил их, что будет носить меня на руках. Я видела, что его гложет что-то еще и спросила его об этом. Он долго отнекивался, но всё-таки признал:

— Суд над де Крелоном должен состояться как можно скорее. И, боюсь, мы будем вынуждены вынести смертный приговор. Я знаю, что он — чудовище, и он причинил много зла и тебе, и мне, и многим другим людям. Но я всё равно всегда буду помнить, что он — человек, который когда-то спас мне жизнь.

Мой милый Этьен по-прежнему был добр и снисходителен — даже к своим врагам, — но я и любила его в том числе и за это.

А барон Робер вдруг сказал:

— Если ваше величество изволил вспомнить давний случай в горах на охоте, то ваша совесть может быть совершенно спокойна — это не герцог де Крелон закрыл вас собой от камней, а совсем другой человек — мой товарищ, который тогда и погиб. А герцог, который был в составе спасательной операции, всего лишь обернул ситуацию в свою пользу — вы не помнили, что произошло, и он сказал вам то, что позволило ему возвеличиться. Я тогда входил в свиту вашего отца и был единственным, кто знал правду, и его светлость добился того, чтобы меня удалили от двора.

О, сколько же зла совершил де Крелон!

В этот день мы велели слугам сообщать визитерам (коих было огромное количество), что мы никого не принимаем — после бессонной ночи нам всем нужно было отдохнуть. Но мы с Этьеном, когда все уже отправились спать, еще долго сидели в гостиной и не могли наговориться. Он хотел знать о нас с Андрэ всё — с того момента, как я покинула дворец, и до того, как я вернулась в Лиму. Он прослезился, когда я рассказывала про шевалье де Ламажа, и подивился тому, что Велия могла создавать амулеты. Он заявил, что не сердится на Бланш и искренне желает ей скорейшего выздоровления.

И хотя нам обоим не хотелось разлучаться ни на минуту, спали мы всё-таки в разных комнатах.

Весть о том, что королева Алессандра оказалась жива, а у Линария, наконец, обрела долгожданного принца, быстро распространилась по Лиме, и капитану Бювелю с его людьми пришлось выставить на площади Доблести караулы — так много желающих было посмотреть на нас с Андрэ.

После дня отдыха мы начали принимать посетителей, и первым нашей аудиенции удостоился главный королевский маг граф де Ла Верден. Его сиятельство осмотрел Этьена и признал, что рана затягивается, а затем заверил меня в совершеннейшем почтении.

— Жаль только, ваше величество, что ваше возвращение пришлось на столь непростые для Линарии времена. Боюсь, исчезновение магии из источника еще долго будет аукаться нашей славной стране.

Но тут мне было что ему рассказать. Я позвала и его, и Этьена (который еще тоже ничего не знал) на прогулку в сад и сполна насладилась их сначала недоверием, а потом — восторгом от увиденного там. Наш маленький фонтан, в котором Андрэ с Грейси как раз пускали кораблики, играл разноцветными струями.

Граф сразу почувствовал магию и воззрился на меня с таким изумлением, что я рассмеялась.

— Ваше величество, но это невозможно! Вы говорите, что магия появилась тут сразу же, как только ушла из королевского сада? Но нужно же поставить здесь охрану! И почему вы позволяете этой девушке касаться воды? Как вы не понимаете — к источнику не должен подходить никто, кроме членов королевской семьи!

Но я покачала головой:

— Похоже, ваше сиятельство, пока кое-чего не понимаете именно вы! Всё то время, что магия была здесь, водой из фонтана пользовались и мои домочадцы, и наши слуги. Источник ясно дал понять, что для него не важны сословные различия! Мне кажется, это именно то, что еще много-много лет назад пыталась объяснить всем королева Алэйна. И, похоже, нам придется еще подкорректировать свод законов Линарии, убрав из него все запреты на использование магии простым народом.