Я (не) ведьма

Какая ведьма, если за всю свою жизнь я ни разу не угадала в каком кулаке Стелла зажимала конфету — в правом или в левом. И ни разу не было ничего странного — ни дождя по моему слову, ни неизлечимых болезней тех, кто меня обидел… А таких ведь хватало…

Да что там! Будь я ведьмой, мачеха полегла бы первой. А если она жива-здорова, то либо леди Готшем — еще более сильная ведьма, либо папочка что-то напутал…

Внезапная мысль обожгла меня — а не специально ли отец придумал эту историю, чтобы наверняка избавиться от нелюбимой дочери? Припугнул, чтобы боялась не жестокого мужа, а боялась церковных пыток… Но если все, что он рассказал — правда, то сможет ли отправить родную дочь в лапы инквизиции?..

А если сможет?..

Я вышла из отцовского кабинета, ничего не видя вокруг себя, и сразу же кто-то схватил меня за плечи, крепко встряхнув.

Передо мной стоял Эрик, и вид у него был отчаянный.

— Вы не должны соглашаться на эту свадьбу, леди Кирия, — торопливо заговорил он. — И не должны ехать в Баллиштейн! Это опасно! Опасно для вас!

Глава 8.

Бежать или остаться

Слова Эрика настолько подтвердили мои собственные страхи, что в первые минуты я словно обезумела — позволила увлечь себя сначала до лестницы, а потом вниз, во двор — к самой конюшне.

— Вам надо скрыться, — бормотал Эрик, держа меня за руку и оглядываясь, как будто за нами уже гнались полчища чудовищ. — У вас есть родня, которая может спрятать вас на время? Я сопровожу вас и буду молчать, как камень. Никто не узнает, где вы.

Но слова о родне немного отрезвили меня. Дель Стрига… костер инквизиции… Я резко остановилась, и Эрик посмотрел удивленно. Синяк у него под глазом уже был не таким ярким, но все равно выглядел ужасно. Кто знает, сколько таких синяков появится на его лице, если я сбегу?

— Что мне угрожает? — спросила я тихо. Он растерялся и… упрямо повторил:

— Вам надо бежать. Вам надо спрятаться.

— Но бежать от чего, добрый сэр? — я осторожно освободила руку из его пальцев. — Если вы так обеспокоены моей судьбой — может, расскажете, что меня ожидает?

Эрик кусал губы и отвел взгляд.

— Вам запретили говорить об этом, понимаю, — сказала я мягко. — Дело ведь в вашем короле… Что с ним не так, Эрик? Не молчите, успокойте мое сердце и облегчите свою душу…

— Вы нужны им, — сказал он, мучаясь. — Потому что… потому что…

— Потому что я — дочь Кандиды дель Стрига? — подсказала я осторожно, чтобы не спугнуть его, если он решил говорить.

— Да, — прошептал Эрик, глядя на меня больными глазами. — Они думают… они уверены… что вы, миледи… Что у вас огромные колдовские силы.

Он сказал это — и замолчал, словно выжидая. А я… я не торопилась с ответом. Они уверены, что я — колдунья. Что я — ведьма. Мои родственники по материнской линии были казнены именно за подозрения в колдовстве. До сих пор инквизиция бдит, отслеживая колдунов. И вдруг королевская семья Баллиштейна ищет в жены своему королю именно колдунью?

— Но я не ведьма, — произнесла я тоже шепотом. — Я совсем не ведьма.

— Я знаю…

Чего они хотят от меня?

— Миледи… — пробормотал он покаянно, и мне показалось, что он сдался — вот сейчас он скажет правду, сейчас…

Но кто-то промчался по двору — и между мною и юным рыцарем встал сэр Эдейл. Мой взгляд теперь упирался ему в грудь, и я медленно подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Тебя отец зовет, Эрик, — бросил рыцарь через плечо, не сводя с меня глаз. — Почему я постоянно должен тебя искать? Быстро отсюда! — он шикнул на юношу, как на котенка, и Эрик уныло поплелся ко входу в замок.

Останавливать его было бессмысленно, к тому же, сэр Эдейл возвышался надо мной, как гора, и не торопился уходить, желая, видимо, что-то сказать.

— Вы хотели сбежать, леди? — спросил он, когда Эрик скрылся под сводами замка. — Разве это достойно дочери короля?

— Вы приписали мне то, чего я делать не собиралась, и сразу же обвинили в недостойности? — парировала я. Но сэр Эдейл мне не поверил:

— Что он наболтал вам? — спросил он грубо.

Я не ответила, разглядывая его. Он так сурово сжимал губы, словно не целовал меня всего несколько дней назад, обещая туфли и жениться. Мужчины! Бесчувственные существа, бессердечные, для которых женщина — лишь вещь, которую можно купить, продать, обменять на рубины…

— А что вас так взволновало? — спросила я, когда он уже кипел, желая услышать мой ответ.

— Леди, — он чуть наклонился ко мне, — хочу напомнить, что вы дали согласие на брак, и я уже заверил своего короля, что все договоренности между Баллиштейном и Санлисом достигнуты.

— Да, ваш король вряд ли похвалит вас, если вы напрасно растратите его богатства. Понимаю ваш страх.

— Мой — что? — он придвинулся еще ближе, как будто не расслышал. — Страх? Это вы так пытаетесь меня оскорбить?

— Ну что вы, — сказала я холодно. — Разве я осмелюсь?

Он отстранился, и на лице его промелькнула тень сомнений. Похоже, он сильно подозревал насмешку. И не ошибся. Мне хотелось уязвить его, растравить до черной злобы. Никогда даже к мачехе я не испытывала такой ненависти.