Я не верю

– Ты чего так долго? – спрашивает Ольга, открывая дверь, и пропускает меня с пакетами в квартиру.

– Очередь у касс, – чмокаю её в губки.

– Понятно. Проходи. Мой руки и за стол.

– А я думал, что готовлю сегодня я, – недоумённо смотрю на накрытый стол.

– Ты, но чуть позже. Перекуси.

– А где халатик? – интересуюсь я, смотря на её домашний костюм: брюки и футболка.

– Сейчас надену. Кушай.

Она уходит в спальню, а я не могу усидеть на месте. Меня манит за ней, как магнитом. Ну его, ужин этот. Отодвигаю тарелку и спешу в комнату. Оля уже переоделась, стоит у кровати и завязывает пояс халата.

– Давай помогу, – развязываю обратно пояс халата, отбрасывая его на пол. Отодвигаю полы халата в стороны и заворожённо оглядываю чёрное кружевное бельё. Точнее то, что спрятано в нём.

– Крымов, ты не покушал, – шепчет Ольга, пока я покрываю поцелуями её шею. – Ты же голодный.

– Ты права, я очень голодный, – накрываю её губы своими, одновременно снимая с неё шёлковую тряпку.

– Ничего себе сюрприз, – от голоса Виталины нас словно отбросило друг от друга в разные стороны, я застыл на месте, а Ольга, подняв с пола халат, быстро накрыла нагое тело. – Я так понимаю, меня не ждали?

Глава 24

Глеб

Самая нелепейшая ситуация в моей жизни. Мы с Ольгой стоим посреди спальни будто школьники, которых застукала за «горяченьким» строгая мать.

– Вита, что ты здесь делаешь? – шёпотом спрашивает Оля, быстро завязывая на себе халатик.

– Вообще-то живу, – девушка опускает дорожную сумку, та с грохотом падает на пол. – Или ты меня уже выселила?

– Нет, – опешивши от ледяного тона дочери, Ольга начинает оправдываться. – Я… Мы…

– Поняла я уже, что вы тут делали, – ещё один унижающий взгляд на мать. – Извините, что помешала. Надо было предупреждать, я б на улице погуляла, – столько яда в её голосе, что мне просто хочется заткнуть её рот ладонью и вывести на хрен из комнаты, но права на это я не имею – В принципе я и сейчас могу уйти. Сколько вам времени необходимо? Минут пятнадцать хватит? Нет, за десять управитесь, как кролики, по-быстренькому, – с каждым её словом Ольга становится всё бледнее и бледнее.

– Виталина, остановись, – не выдерживаю я, с трудом сдерживая бушующие во мне не совсем адекватные эмоции, стараюсь говорить спокойно и примирительно.

– А тебе слова вообще не давали, – бросает на меня гневный взгляд, словно я её муж и она меня с любовницей на супружеском ложе застукала, теперь Оля ей не интересна, всё внимание и негатив обрушивается на меня. – Или и ты тут теперь тоже живёшь? Манатки успел разложить по шкафам, вещи моего отца выбросили или в сторонку отложили? Спишь на том же месте, что и он? – Оля закрывает лицо ладонями и оседает на постель. – Мне теперь тебя папочкой называть?

– Не говори глупости, Вита, – еле дыша, произносит Оля.

– Глупости? А-а-а. Просто так, значит, трахаетесь, без обязательств. Ну, тоже неплохо, для здоровья полезно, вы же врачи, вам лучше знать, что полезно, а что нет, – она замолкает, сверлит нас взглядом наполненным презрением и отвращением.

Мне плевать на неё и её мнение, за Ольгу переживаю, она совсем «никакая». Я наивно предполагаю, что на этом закончилось представление и Вита, наконец, выйдет отсюда, не забыв, конечно, громко хлопнуть дверью напоследок. Но она разворачивается ко мне, набирает полную грудь воздуха и выдаёт:

– А как же твоя большая и светлая любовь, Глеб? Твоя девушка знает о том, что ты с моей мамой зажигаешь?

Вот оно в чём дело? Ты думаешь, что мать твоя о «моей любимой девушке» не знает, и ты решила меня унизить в её глазах. Низко и подло действуешь, малышка, да только мимо.

– Я люблю твою маму, – смотря в её глаза, признаюсь я. – И это о ней я тогда тебе говорил.

– О ней? – очень удивлённо переспрашивает Вита, и я утвердительно киваю, слегка улыбаясь. – То есть ты? – девчонка явно не ожидала подобного поворота событий, быстро переводит свой взгляд от меня на маму и обратно. – Она ж старая для тебя? – выдавливает из себя отвратительные слова, смотря на собственную мать, как на ничтожество.

– Рот закрой, – я прерываю её, повышая голос, терпение у меня не бесконечное и оно на грани сейчас. Виталина довольно много гадостей наговорила, пора уже и заканчивать фонтанировать оскорблениями женщины, которая подарила ей жизнь. И я готов защищать любимую даже перед её дочерью, даже если она сама будет против моей поддержки. – Я люблю Ольгу, – чётко повторяю я, чтобы эта пигалица запомнила эту фразу навсегда. – И её возраст меня не смущает.

– Её, видимо, твой возраст тоже не смущает, – не унимается она, однако вывести из равновесия меня не удалось, так что она переключается снова на мать. – Что, мамочка, на молоденьких потянуло? Не стыдно людям в глаза смотреть? Его сыном твоим не называют? Или вы никуда вдвоём не ходите? Кафе? Рестораны? Магазины? Нет? Только в спальне пересекаетесь?

Я замечаю слёзы на щеках любимой.