Я не верю

– Можно и сразу в туалет, – безразлично отвечаю я. – Как тебе угодно, – букет так и продолжает лежать на столе, в вазу его никто ставить не собирается. Пофиг. – Где Алёнка? – меняю тему разговора, иначе сорвусь и накричу.

– У моей мамы. Я с двумя не справляюсь, Стёпка уже третьи сутки плохо спит, и Алёнка капризничает, ревнует.

– Я поговорю с ней.

– Не надо. Я сама разберусь со своей дочерью.

– Со своей? А я ей кто?

– Ты тот, кто всё разрешает и потакает её капризам. Ты избаловал её.

Делаю несколько глубоких вдохов. Малыш хнычет на её руках, и я молча подхожу к ней и забираю ребёнка. Целую вкусно пахнущую молочком щёчку, и сын сразу замолкает, начинает любопытно меня разглядывать.

– Марин, там в пакете соль для ванны и пена с расслабляющим эффектом.

– Зачем? – раздражённо спрашивает она, вытаскивая покупки из пакетов.

– Давай я с сыном поиграю, а ты полежи в ванной, расслабься.

– Не хочу. Я уже приняла душ.

– Марин, я старался вообще-то. Пену с твоим любимым ароматом купил.

– Ладно, – наконец, она сдаётся. И я немного выдыхаю. Я уже был на грани, ещё одно её слово, и я бы не сдержался.

Она уходит, и напряжение, витающее по кухне, исчезает вместе с ней. Мне кажется, что даже сын облегчённо вздохнул.

– Ну что, сынок, переживём мы мамкину депрессию? – обращаюсь к малышу, он начинает улыбаться мне, и раздражение меня отпускает. – Папа знает одно волшебное средство, и ты мне должен помочь. Поспишь пару часиков? – будто понимая, о чём я говорю, сын начинает широко улыбаться, сверкая беззубыми дёснами. – Нет? Ну хорошо, давай немного походим, на машинки в окно посмотрим, а потом спать. Папе надо маму немного успокоить.

***

– Очень вкусно пахнешь, – обнимаю жену за талию, тихо подойдя к ней со спины, не позволяю завязать шёлковый халатик на пояс.

– Стёпа?

– Спит. Я подогрел ему бутылочку, накормил и усыпил, – веду ладонями вверх, к груди. Аккуратно касаюсь её, она стала объемнее, тяжелее.

– Я тоже спать хочу, – неожиданно сдёргивает мои руки со своего тела. Делает несколько шагов в сторону кровати, но я не позволяю увеличить между нами расстояние. Применив силу, прижимаю её к своему телу.

– Марин, ну не обижайся на меня, – мурлычу ей на ушко, целуя его. – Я ж о тебе думал, врач сказал нельзя, я и выполнял строго его рекомендации.

– А теперь, значит, можно? – упирается ладонями мне в грудь. Да что ж такая язва-то сегодня?

– Я буду аккуратным, – медленными шагами подталкиваю нас к кровати.

– Глеб, я уже не хочу.

– Ну, солнышко, – опускаю женщину на постель, накрывая её своим телом, – давай попробуем, – уговариваю словно девственницу на первый секс.

– Я не хочу, – упорно настаивает она, увиливая от моих рук и губ, словно ей противно.

– Да почему? – не выдерживаю я. Сажусь на кровать, наблюдаю, как судорожно она пытается прикрыть своё тело от моих глаз. – Почему, Марин?

– Потому что я тебе изменила!!!

– Несмешная шутка, – холодно произношу я. Я всё понимаю, обиделась, но бросаться подобными словами нельзя. Это удар ниже пояса для мужчины.

– А я не шучу. Я тебе сегодня изменила.

– Зачем?

– Я не знаю, – её губы начинают дрожать, а в глазах наворачиваются слёзы. – Я была зла на тебя из-за Ольги.

– Кто он?

– Не важно.

– Говори, если не хочешь, чтобы я тебя прямо сейчас здесь придушил.

– Коля Уваров.

– Наш сосед? – конечно, я давно замечал, как он провожает жадным взглядом мою жену, но не думал, что он позволит себе нечто большее. Ведь сам женат, и жена у него далеко не дурная. Хотя уже несколько месяцев я её не видел, может, ушла от этого кобеля.

– Мы случайно встретились в магазине. Он предложил меня подвезти до дома, и я согласилась. А потом я сама его поцеловала.

– В машине?

Она стыдливо опускает голову и слегка утвердительно кивает.

Какой же я придурок. Как идиот бегал по магазину, искал её любимую пену, свечи, цветы, ужин в ресторане заказал, через час будет доставка, а она в это время отдавалась другому. Хотел нежно и аккуратно заняться любовью в супружеской постели, а её отымел сосед на сидении автомобиля. Слушать больше не хочу. Не хочу ничего знать. Встаю с кровати и иду на выход. В голове будто бьют барабаны в оглушительной тишине.

– Глеб, не уходи, – Марина бежит за мной и хватает за руку у самой двери. – Ты не можешь меня оставить с двумя детьми.

– Ты, когда ему в машине отдавалась, на руки свои смотрела? – ровно спрашиваю я.

– При чём здесь руки? – она начинает громко плакать, зачем-то хватается за ворот моей рубашки.

– И правда, при чем? – снимаю её руки с себя. – Меня интересует только одна рука, правая. Обручальное кольцо на пальце тебя не смущало?

– Я хотела тебе отомстить, – жалобно настаивает она, будто месть является оправдывающим аргументом подобного поступка. Нет у него оправдания.

– За что?

– За измену.

– Я тебе не изменял.

– Но хотел этого. Я знаю, ты мечтаешь о ней. Я чувствую, что ты отдалился от меня. И мне плохо от этого. Мне хреново. А он… Он на меня посмотрел так, как ты никогда не смотрел, будто я центр его вселенной. И я…

– Ну и где он сейчас? Звонит, пишет? Нет? А что так, ты же центр его вселенной?

– Не надо, Глеб. Прости.