Я ненавижу тебя! 1 и 2 книги

Тем временем рука начальника СБ, уже залезла к Лине в карман и вытащила оттуда пачку из под леденцов. Герман не стал отодвигаться от девушки, почему-то ему нравилось то, как она реагирует на него. Это заставляло возбуждать его интерес к ней. Герман любил загадки. Его интересовали люди, которых сложно понять. Обычно он наперед знал, или примерно представлял, как поступит тот или иной человек. Герман изучал теорию Карла Юнга об архетипах личности, а так же многих других ученых психологов, последователей этой теории. В основной своей массе в определенных условиях люди действуют по заложенному в них сценарию. Такие, как эта медсестричка, должна была бы сейчас, от страха в штаны наложить. Но вместо этого она краснеет от стыда и его близости. Во-первых, всем известная истина, медсестер или врачей, вообще невозможно чем-либо смутить. Его мать, когда он был маленьким, постоянно твердила присказку: «Ума нет – иди в „пед“, стыда нет – иди в „мед“, а если нет ни того ни другого, тогда – в „Культпросвет“». Как Герман выяснил уже позже на собственном опыте, народная мудрость ничуточки не лгала. Однако эта девчонка сейчас рушила некий стандарт и сценарий поведения. А это означало загадку. И начальнику СБ, до ломоты в зубах захотелось разгадать ее.

«Почему мне не страшно?» – в который раз задавалась вопросом Лина.

Все ее инстинкты молчали. Она откуда-то знала, что этот человек не причинит ей вреда. И вообще он нисколечко не страшный. Почему она его раньше боялась? Может просто все боялись и она заодно?

И даже в тот момент, когда Лина увидела, как демонстративно Герман вытаскивает из коробочки визитку и вертит перед ее глазами, читая надпись на ней. Все ее инстинкты продолжали молчать. А близость этого сильного мужчины вызывала в ней давно позабытые чисто женские эмоции.

Последние два года, Лина совсем забыла о том, что значит чувствовать интерес к мужчине. А начальник СБ, своей близостью, почему-то его вызвал. Нет, не было того томления в низу живота, как описывают в любовных романах, что она иногда читает во время ночных дежурств, но вот просто смущение от близости и… еще что-то… есть. А может Лина, просто устала быть в одиночестве, вот и думает всякие глупости, когда ей боятся нужно и думать о том, как теперь поступит этот мужчина, который задумчиво продолжает крутить визитку и смотрит рассеянным взглядом в никуда, словно пытается решить для себя, что ему делать дальше.

– Ты дурочка, что ли? – резко вырвал из размышлений Лину, Герман.

Лина ошарашено посмотрела на мужчину.

– Й-а… – за заикалась от неожиданности она, то ли отвечая, то ли спрашивая.

– Головка от *уя! – грубо высказался Герман, и зло сузил глаза; из-за этого, он стал похож на свирепого хищника.

На что Лина, опять не так отреагировала, как он ожидал, и вместо того, чтобы забиться от страха в конвульсиях, она залилась краской, да так, что даже уши и шея запылали, и пробормотала:

– Нет, я не дурочка, – и опустила голову.

Воспитанная в семье двух профессоров, а после их трагической смерти теткой-учительницей русского языка и литературы с огромным стажем, Лина никак не могла привыкнуть к подобным грубым словечкам. Что в школе, что уже позже в университете, всегда терялась, краснела и не знала, как отвечать, если кто-то ругался при ней.

Герман приподнял свою бровь, а затем ухватился двумя пальцами за ее подбородок и потянул его вверх, на что Лине пришлось посмотреть мужчине в глаза.

– Тогда какого же лысого, ты вмешиваешься в чужие дела? – прорычал он, чувствуя, что начал злиться на девушку по-настоящему, так как стал догадываться, что та из себя представляет, из-за её реакции на мат.

Лина нахмурилась, на что ее аккуратно выщипанные брови чуть сошлись на переносице, предавая девушке наивный и смешной вид. И Герман сам того не понимая, стал расслабляться.

– Если вы про записку, – тихо ответила она, взглядом указав на визитку в руках мужчины, – то я не смогла бы пройти мимо, ведь Марии даже с ребенком не давали пообщаться. А это, на мой взгляд, просто бесчеловечно, не давать матери видеться с ребенком. Кроме того, я ничего такого сверхужасного не сделала, мне всего лишь нужно позвонить и сообщить эту информацию, рассказывать бы про саму Марию я не стала.

– Точно дура, да еще и идейная, – заключил Герман, а затем резко навалился на девушку всем своим телом, прижав ее к двери и слегка сдавил ее изящную шею одной рукой.

На что Лина расширила от удивления глаза, почему-то не ожидая такого подвоха от мужчины, однако, опять не проявив эмоций страха. А Герман выругался от злости.

– И откуда ты только взялась такая а? – прошипел он. А затем, наклонившись к ее уху, зашептал, – ты хоть понимаешь, что из-за своей выходки не только своей работы можешь лишиться, но и получить волчий билет, с которым тебя не то что в Москве, но даже в ее окрестностях никто никогда не возьмет на работу?

И впервые он увидел на лице девушки эмоции страха.