Я ненавижу тебя, чертов Уильямс! (СИ)

В голове у Джеймса стоит звенящая тишина после слишком продолжительного потока слов, и он чуть нервно усмехается, сползая по креслу. Накраситься и приодеться? Да боже упаси его от такой участи, думает он. Мощный компьютер включается за несколько секунд, и по кабинету — его собственному, личному, где нет больше никого! — расползается синий свет монитора. Он приятно успокаивает Уильямса и позволяет, наконец-то, расслабиться.

В свои двадцать два Джеймс не представляет из себя абсолютно ничего и чувствует себя полнейшим неудачником и отбросом, на которых общество обычно плюет. Он лузер абсолютно во всем, начиная от внешности и заканчивая собственными достижениями. Достижений попросту нет. Кое-как законченная школа, брошенный на половине пути колледж, целый список работ, после которых в трудовой книжке проставлена россыпь синих штампов «Уволен»… И разве что увлечение видео и фото монтажом еще спасают совсем плачевную ситуацию. Нет даже собственного дома — Джеймс живет вместе с братом в небольшом домишке, который отец и дядюшка Оливер отдали братьям под личное пользование по доброте душевной, и чтобы под ногами не путались.

К слову об Оливере, тот буквально спас Джеймса своим предложением о работе, когда внезапно заявился к ним со Стивом домой на днях.

— Тебя же уволили из той кафешки? Ну так значит и терять нечего, попробуешь себя в телевидении, глядишь, наконец, найдешь свое призвание, — говорил он, протягивая ровный лист контракта, на который Джеймс смотрел весьма скептично.

— Я не гожусь для работы в коллективе, — попытался было увильнуть тогда он, но в руку лишь сунули ручку и буквально силком заставили поставить свою подпись.

— Не попробуешь, не узнаешь, — Оливер довольно скручивал ценную бумагу и убирал ее в папку. — Мои ребятки хорошие, даже тебя смогут растормошить.

Где-то за спиной тогда хихикал Стив, приговаривая что-то о том «кто кого еще растормошит, а потом еще и хорошенько вдарит», за что сразу же получил смачный удар по нахальной роже. Этому альфе от Джеймса доставалось особенно часто, как и он сам не смотрел на то, что младший брат был омегой. Полная идиллия и равноправие.

Однако же теперь Джеймс сидит в своем кабинете, на своем чертовом рабочем месте и думает, что, возможно, все не так уж и плохо. Разве что в коллектив он вряд ли вольется, все-таки у Уильямса и правда есть большие проблемы с налаживанием общения с людьми. А то, каким взглядом его провожали из студии, наводит на отчетливую мысль, что его уже заклеймили как весьма стремного и неприветливого типа.

И все же он искренне рад этой выпавшей возможности поработать именно здесь. Перебиваться от заработка к заработку давно уже стало вредной привычкой, а потому Джеймс цепляется абсолютно за все без разбора. Под руководством дядюшки же и вовсе было спокойнее. В конце концов Оливер когда-то заменил им со Стивом второго отца и, возможно, только благодаря ему они не выросли совсем уж отпетыми хулиганами.

Тихий свист монитора спустя пару часов вдруг прерывается негромким, но настойчивым стуком. Джеймс решает было отмолчаться, всматриваясь в кучу открытых программ, потому как Феличиано уже предупредил, что работы на сегодня не будет, но стук повторяется громче снова и снова. Джеймс вскидывает взгляд в потолок и молится, чтобы его побыстрее оставили в покое, перед тем как сказать свое сухое «Войдите».

— Что, неужели уже познал все прелести рабочего сна? — вошедший мужчина ухмыляется слишком широко и нахально, что у Джеймса перехватывает дыхание от наглости.

— Нет, просто разбирался с интерфейсом и наслаждался тишиной до этого момента, — огрызается он, но тут же вспоминает слова Оливера и тихо матерится. — Не бери в голову, — идет на попятную Уильямс.

Кажется, что мужчина сейчас развернется и хлопнет дверью, но вместо этого он присаживается напротив и усмехается еще шире. Он красивый, вообще-то, с добродушным простым лицом, ровным носом и светлыми длинными волосами, которые собраны в низкий волнистый хвост. Зеленые глаза смотрят насмешливо, но тепло, и Джеймсу даже становится немного стыдно за свою грубость. Самую малость. Будь у него совесть, наверняка бы залился сейчас краской, но совести нет, как и привычки прогибаться и держать свои мысли при себе.

— А язык-то у тебя подвешен, — говорит мужчина и протягивает ладонь. — Я Доминик, отвечаю за свет, блестяшки и прочие спецэффекты, которые почему-то обязательно должны сыпаться на нашего ведущего во время программ. Альфред после них такой довольный ходит, прям рожа от счастья трескается, — довольно хмыкает он.

Джеймс с некоторым подозрением жмет крепкую руку.

— Отлично, а я-то тут при чем? — интересуется он. Этого Доминика вопрос, кажется, ни капли не смущает.

— А при том, малыш Джей, что ты теперь работаешь с нами, и все, что касается нашего коллектива, касается и тебя, — Доминик с особым наслаждением смотрит, как вытягивается от негодования лицо Уильямса. — Так что хватит проминать под собой кресло и пошли в курилку, будем тебя с Гилбертом учить местным порядкам.