Я ничего не понимаю в культивации, но зато я бог (СИ)

У второй жены Вана, которую он взял из рода Ляо, сломана челюсть и выбиты зубы. Женщина не чувствует боли и даже не понимает, как в такой ситуации должен вести себя обычный человек. Но когда она посмотрелась в зеркало, то с ней приключилась натуральная истерика. И Вану пришлось очень долго успокаивать свою супругу, клятвенно заверяя её, что она по-прежнему самая красивая женщина в целом мире. Теперь ей занимается лекарь/травник почтенный Ху, который в последние дни буквально «прописался» в поместье семьи Ван.

И, наконец, самый старший сын Вана — брат Ляо. С самого утра этот мальчишка какой-то несобранный и невыспавшийся. Главный претендент на место главы рода Ван, сегодня повёл себя как малолетний пацан, распустив сопли из-за какой-то свиньи. Ещё бы немного, и он бы на коленях перед всеми ползал. Ситуацию спас самый младший сын Вана — Чжао.

Хм… Чжао. За каждой историей, которая сотрясает в последние дни это поместье, так или иначе, стоит Чжао. Да и вообще, с того самого дня, как этот дурак упал с крыши, его словно бы подменили. Складывается такое впечатление, что Чжао нарочно выставляет себя гением и миротворцем, а своих братьев — полными дураками.

Так не вознамерился ли поумневший Чжао стать следующим главой рода Ван? Иначе, какой ещё смысл во всех этих интригах? Или Ван действительно должен поверить в цепь случайных событий?

В поисках ответов на все эти вопросы, Ван вспомнил, как в далёкой молодости он и сам боролся за место главы рода Ван со всеми своими многочисленными родственничками. Ведь столь почётный титул и должность ему никто не дарил на блюдечке с голубой каёмочкой. И тогда интриги были столь же тонки и жестоки.

Прав был Ван или же нет, но он твёрдо решил положить конец этой абсурдной борьбе. Может быть, Чжао и поумнел, но свой ум он направил в неправильное русло. Его следует немедленно остановить и образумить, пока никто не умер.

И слово «немедленно» — тут было ключевым. Поэтому, как только кричащую от боли Суиин смогли успокоить и уложить в кровать, Иван оказался в комнате, которая чем-то напоминала тронный зал.

Под ногами Ивана был расстелен шикарный мягкий ковёр.

Перед Иваном, на возвышении, стояло кресло, на котором восседал его новый отец.

По бокам комнаты стояли стулья и маленькие столики. На одном из таких стульев сидела «мудрая Хань», которая словно бы случайно зашла сюда отведать виноград. Да и отец Ивана старался эту женщину не замечать. Всё его внимание было приковано к поумневшему младшему сыну, то есть, к Ивану. А разговор старик начал с очень эпичной фразы:

— Сын мой!…

И фраза эта была сколь эпична, столь и знаменита. Поэтому Иван нагло перебил своего нового отца и продолжил от его имени:

— В тот день, когда ты родился, сам глава нашей секты прошептал твоё имя, Чжао! А затем он провалился в туалетную яму! С тех самых пор имя твоё окутано мраком и тайной. Слишком глубоким мраком и слишком вонючей тайной. Ты об этом со мной хотел поговорить, папа?

— Кха, кхе-кхе, — подавилась виноградом мудрая Хань, мысли которой враз превратились в полную кашу.

Не в меньшем шоке был и Ван, который только и смог пробормотать:

— Что за чушь?

Кажется, что высмеивание «священной коровы», а именно предков секты, заставило этих людей заметно растеряться.

При этом Иван никого ведь толком не оскорбил. Он лишь осмелился напомнить окружающим его людям о том, что даже верховный предок секты всего лишь человек, который может попасть в совершенно дурацкую ситуацию.

Однако, чтобы окончательно «добить» своего нового отца и «мудрую Хань», Иван специально произнёс и слово «папа», разрушив всю пафосность предстоящего разговора и закрепив за собой победу в первом раунде переговоров.

Теперь же, когда оба противника Ивана были порядком растеряны, ему нужно было перехватить инициативу в переговорах. Иначе разговор о всех тех чудесах, которые Иван сегодня вытворял, весьма быстро превратиться в допрос. И кто знает, что там сможет выпытать «мудрая Хань» и какие выводы она сделает. Даже не касаясь темы богов, знать правду о том, что Чжао был убит своим собственным отцом, а его тело занял чужак, — никому не стоит. От такой правды всем лишь хуже станет.

Поэтому, покосившись на «мудрую Хань», которая отчаянно звала служанок с кувшином воды. Иван поторопился завернуть предстоящий разговор на нужные ему рельсы:

— Отец, ты просто столь эпично начал нашу беседу, что я тут же приготовился услышать какую-то страшную тайну о своём рождении. А что может быть страшнее и страннее, чем рассказ о верховном предке нашей секты, который выкрикивает моё имя из выгребной ямы? Или же я ошибся, и ты решил со мной поговорить о том, что мне бы пора из твоего дома съезжать?

— Хм-м, — попытался собраться с мыслями Ван.

Вроде бы он хотел поговорить со своим сыном немного о другом. Но тему переезда он тоже хотел затронуть. Поэтому сам того не замечая, Ван начал разговор с конца, приказав своему сыну:

— Женись!

— Так я и так уже женат, — лишь удивился Иван.

— На Суиин женись. И покинь город.

— …