Я никого не хотел убивать

— В таком случае, если Иван Никанорович, как вы обе только что заявили, имеет солидный доход, то значит, он всё-таки непременно где-то и чем-то занимается, — резонно подметил я.

— Целыми сутками околачивается на железнодорожном вокзале, — сказала Лихачёва.

— Наверняка не ради того, чтобы украсть чемодан у зазевавшегося пассажира? — спросил я.

— Конечно же, нет. Имеет связи с кассирами, и за определённые проценты приобретает дефицитные билеты на поезда дальнего следования, — пояснила Безымянная. — Если не ошибаюсь, берёт за услугу тысячу рублей…

— За каждый билет?

— Разумеется! А иначе откуда у него такие шальные деньжищи?

— Иногда он ещё проворачивает валютные махинации, — добавила Татьяна.

Моё сердце бешено заколотилось. Мысль о чужом богатстве затмила разум.

— Фарцовщик… — подытожил я. — Вероятно, не брезгует распространением наркотиков?

— Этим он вряд ли занимается! — мгновенно опротестовала Инна Алексеевна.

Она прямо-таки впилась в меня глазами.

— Откуда у вас такая непоколебимая уверенность? — крайне заинтересованно спросил я.

— Много лет живу с ним в одной квартире. Рано или поздно, всё равно бы заметила…

— Тоже на этот счёт ничего плохого сказать не могу, — честно призналась Лихачёва. — Он увлекается спиртными напитками, но не наркоман.

Со следующим вопросом я обратился непосредственно к Инне Алексеевне Безымянной:

— Татьяна Зиновьевна утверждает, что не видела вашего соседа более двух суток. А вы, Инна Алексеевна, когда встречались с Иваном Никаноровичем в последний раз?

— Наверное, так же. Дня два или три назад… — озадаченно ответила она.

Мне непроизвольно показалось, что, наряду с Лихачёвой, она пытается скрыть от меня более точную информацию. Но и заподозрить обеих женщин в обоюдном сговоре я тоже не мог.

— Точно, с тех пор прошло почти трое суток… — подтвердила Инна Алексеевна.

Бесцеремонно прикуривая тонкую сигарету, с «золотым» угольным фильтром, созданную специально для изящных дамских ручек, чей душистый аромат мгновенно затерялся в тошнотворном запахе разлагающегося трупа, она задумчиво произнесла:

— А всё-таки Танечка не права!

— В чём? — поинтересовался я.

— Действительно, с того самого времени, как я видела его в последний раз, прошло не двое, а трое суток.

— Татьяна Зиновьевна сразу сказала, что прошло более двух дней. Она не утверждала, что её предположения высказаны с достоверной точностью, — вступился я.

— Точно помню! Прошло именно трое суток.

Я ни на секунду не сомневался, что Инна Алексеевна совершенно не умела лгать. Она точно так же, как и Лихачёва, то и дело краснела и смущённо прятала глаза.

— В таком случае, почему вы так безапелляционно в этом уверены? — попытался уточнить я.

— В тот день ранним утром я чистила овощи, а Иван Никанорыч вошёл на кухню и беспардонно высморкался в раковину. Он очень торопился, потому что в его комнате кто-то был…

— Как часто у него собираются посторонние люди?

— Да почитай, каждый день кто-нибудь обязательно заходил. Особенно летом, в период отпускного сезона…

— Мужчины?

— В основном богатые, хорошо обеспеченные женщины, — протянула Инна Алексеевна.

— Это при том, что ваш сосед омерзительный тип, у которого замкнутый и необщительный характер? — машинально съязвил я.

Инна Алексеевна оставила мой упрёк без должного внимания.

— Иван Никанорыч обращается с ними очень грубо, но, правда, денег на них не жалеет… — запальчиво продолжила она.

— Липнут к нему бабы, — поспешно, словно боясь не успеть, добавила Лихачёва. — Слетаются, как мухи на мёд…

Она была готова выразиться в резкой форме, но, взглянув в мои глаза, предпочла наиболее вежливое высказывание.

— Он мужчина видный, хоть и алкоголик, — подытожила Безымянная.

В её голосе непроизвольно прозвучали нотки женской ревности.

— Последним, кто к нему приходил?

— Тоже дама какая-то… — заявила Инна Алексеевна. — Точно, это была женщина!

— Внешность её запомнили?

— Нет! У меня плохая зрительная память, особенно на лица. Да и видела я её мельком. Они ведь, подруги его, прошмыгнут в комнату, а уж потом оттуда визг и гам доносится…

— В чём была одета, не подскажете? — спросил я, откровенно сомневаясь, что у Инны Алексеевны действительно плохая зрительная память.

— На ней была дорогая норковая шуба… — Безымянная на мгновение задумалась и, вновь затянувшись сигаретой, добавила: — У неё на правой руке было обручальное кольцо. Красивое! С бриллиантом…

— Именно с бриллиантом? — переспросил я. — Может искусная подделка, после качественной обработки практически не отличимая от благородного камня…

— Потому, что знаю! — на повышенных тонах ответила она. — Не совсем тупенькая, кое в чём разбираюсь…

Я благоразумно предпочёл не спорить, и был вынужден поверить ей на слово.

— Значит, говорите, обручальное кольцо? — протянул я.

— У него почти все женщины замужние.