Я никого не хотел убивать

Она опять посмотрела на накладной карман моей куртки. Мне показалось, что Инна Алексеевна непроизвольно начала меня в чём-то подозревать. Конечно, она вряд ли могла предположить, что я убил её соседку, но золотая цепочка могла основательно повлиять на её сознание. Так или иначе, медлить было нельзя, но и убить её преднамеренно я не в состоянии. Если с Татьяной Зиновьевной у меня всё получилось как-то спонтанно, в порыве гнева и под действием всевозрастающей алчности, то Безымянная абсолютно не сделала мне ничего плохого и тем более не стояла у меня на пути к чужому богатству. Хотя здесь я был явно не прав, вернее было бы сказать, что она, сама того не зная, накладывала вето на мою будущую безбедную жизнь. Её основная вина лишь в том, что она невольно стала свидетельницей моего присутствия в их коммунальной квартире.

В какой-то момент я решил предложить часть золотых украшений взамен за её молчание, но тут же осознал всю абсурдность подобного замысла. Я не только мог повиснуть у неё на крючке, но и был бы вынужден постоянно испытывать страх перед разоблачением. Во всяком случае, даже если бы Инна Алексеевна согласилась с моим предложением и приняла от меня золотые украшения, то буквально в самое ближайшее время начала бы задумываться над тем, что продешевила и могла бы получить от меня более крупную сумму. Независимо от того, сработало бы её запоздалое раскаяние, взращённое на почве угрызений совести, либо её обуяла возросшая алчность, результат был бы для меня плачевным. Меня ждало разоблачение и скамья подсудимых. Подспудно я уже начал ненавидеть золотые украшения, бриллианты и пачки стодолларовых банкнот, но положить их обратно в хозяйственную сумку Ивана Никаноровича, а затем свободно встать и уйти уже не мог. В его комнате, рядом с его разлагающимся трупом, лежало бездыханное тело Татьяны Лихачёвой. В любом случае её убийство открывало передо мной единственный путь, который вёл в тюремную камеру.

— Наверное, с минуты на минуту из университета должна вернуться Леночка? — как бы между прочим поинтересовался я.

Подспудно у меня не было ни малейшего желания убивать ни в чём не повинную девушку.

— Что вы, ещё рано, — заверила Безымянная. — Леночка придёт часа через три, не раньше…

Я облегчённо вздохнул, но вновь впал в отчаяние. Парализованная старушка — божий одуванчик, сняв со стены репродукцию, могла видеть, как я убил Лихачёву. Я представил, как она лежит в кровати и трясётся от страха, опасаясь за свою никчёмную жизнь. Впрочем, даже если она совершенно ничего не видела и после моего ухода из её комнаты крепко заснула, то всё равно оставалась для меня опасным свидетелем. Я машинально вспомнил о стодолларовых банкнотах и ювелирных изделиях, которые теперь лежали в коробке из-под обуви. Мысль о том, что все эти богатства теперь принадлежат мне, согревала душу и не позволяла подумать о том, что я смогу с ними расстаться.

— Пока Татьяна Зиновьевна копается в чужом белье, может, позволите выбрать какую-нибудь книгу из вашей личной библиотеки? — не придумав ничего более существенного, спросил я.

Инну Алексеевну словно подменили. Она заметно оживилась и даже перестала обращать внимание на мой накладной карман, из которого совсем недавно так нелепо свисала похищенная мною золотая цепочка.

— Идёмте, дорогой Павел Николаевич! — восторженно произнесла она. — Я подберу вам отличнейший роман. Вы будете в восторге! Я с удовольствием дам вам почитать любую из моих книг, но с непременным условием…

— Заранее согласен… — заверил я.

— Вы ни в коем случае не должны загибать страницы, и уж конечно, не использовать книгу как удобную подставку под чашечку горячего кофе.

— Непременно обещаю этого не делать… — заверил я. — Можете не сомневаться: я не такой человек. Я сам не люблю, когда с хорошей книгой обращаются как с макулатурой.

— Вы внушаете доверие, — улыбнувшись, прочирикала она. — Можете приходить ко мне хоть каждую неделю…

— Все ваши книги будут в целости и сохранности! — вновь заверил я.

— Вот и договорились…

Безымянная взяла меня под руку, но остановилась и, слегка смутившись, произнесла:

— Одну минутку, Павел Николаевич! Я только предупрежу Танечку, что вы у меня в гостях…

— Не нужно никого предупреждать! — с ходу выдал я. метнув на неё мрачный взгляд. — Мы ведь с вами не малые дети, чтобы ставить кого-то в известность о наших намерениях.

— Заодно посмотрю, что она столько времени делает в комнате покойного соседа, — заартачилась Инна Алексеевна.