Я никого не хотел убивать

Природа одарила её не только добрым чутким сердцем, но и кажется, перестаралась с избытком наивности, которая зачастую перевоплощалась в глупость.

— Да затем! — огрызнулся я. — Любой следователь, занимающийся этим делом, знаешь, о чём подумает?

— Нет! — призналась она.

— Ну, так вот, — сказал я. — Каждый нормальный человек сначала подумает о том, что если ты сдала так много драгоценностей, то сколько же оставила себе?

— Я ничего не брала и не возьму! — воскликнула она, чуть подаваясь вперёд и возбуждённо размахивая руками, словно орлица подрезанными крыльями.

— Ты знаешь об этом, и я знаю, а другие люди вряд ли тебе поверят.

Лихачёва окончательно сникла и стала смотреть на меня паническим взглядом.

— Что же мне делать? — робко спросила она.

— Ничего делать не нужно, — вспылил я. — Для начала давай успокоимся, не будем пороть горячку.

— Может, всё-таки лучше вызовем полицию? — с неугасимой упёртостью предложила Татьяна.

— Вызовем! Обязательно вызовем, — снова пообещал я. — Только сначала давай всё как следует обсудим…

— Что здесь обсуждать? — воспротивилась она.

— Твой покойный сосед в недавнем прошлом занимался какими-то тёмными делами, ведь так? — в свою очередь поинтересовался я.

— Вроде бы…

— Не вроде бы, а точно! — взъелся я. — Он наверняка был связан с бандитами?

— Возможно? Даже скорее всего…

— А что, если эти драгоценности и наркотики в целлофановом пакетике ему не принадлежат?

— Это как?

— Может, он держал общак…

— Что это такое? — не поняла Татьяна.

Я глубоко вздохнул и постарался как можно доходчивей объяснить.

— Это когда бандитская группировка хранит все общественные деньги не в государственном банке, а в одном потайном месте, под присмотром доверенного человека.

— У нас в Мурманске нет бандитов, — еле слышно проговорила она.

— Везде есть, а у нас нет! — съехидничал я. — В нашей стране секса тоже не было, но почему-то бабы постоянно детей рожали. Может, правда, аист приносил…

— Если я ни к чему не притронусь, то ко мне не будет никаких претензий! — произнесла Татьяна, защищаясь.

В её голосе прозвучала неприкрытая агрессия.

— Не будь наивной дурой! Не прикидывайся, что ты ничего не понимаешь… — язвительно заметил я. — Тебе может, и не предъявят никаких претензий, зато твою дочь заставят выйти на панель и отработать должок.

— Какой должок, если я ничего не возьму? — снова спросила она.

Её наивность, перевоплощённая в элементарную тупость, начала меня серьёзно раздражать. Отлично понимая, что с ней будет сложно договориться, я решил как следует её припугнуть, но тут же понял абсурдность такого замысла. Даже в том случае, если бы мы разделили все драгоценности покойного Ивана Никаноровича поровну, я всё равно не был бы уверен, что она в любой момент не выдаст меня со всеми потрохами. Любой следователь, который задаст ей вполне обыденный вопрос: были ли у покойного какие-нибудь сбережения, сразу получит неожиданный и ошеломляющий ответ. Ну а если поиском пропавших сокровищ действительно займутся уголовные элементы, то ни ей, ни мне больше не жить на этом свете!

Чем дольше я перекладывал с места на место драгоценности и пачки стодолларовых купюр, она всё больше теряла рассудок и тряслась от страха, словно осиновый листок на ветке дерева в ветреную погоду. Я ещё мог понять, если бы её так сильно колотило от алчности, но никогда бы не подумал, что она будет так трястись от того, что на её голову неожиданно свалилось несметное богатство. Конечно, у неё были свои ценности в жизни но, на мой взгляд, вести себя подобным образом не только противоестественно, но и довольно-таки глупо с её стороны.

— Постарайся дышать как можно ровнее, — посоветовал я. — Тебе в обязательном порядке необходимо успокоиться. Чего испугалась? Это всего лишь крупные пачки американских долларов и несколько пригоршней золотых безделушек, среди которых пара швейцарских часов и кое-какие бриллианты…

— Я позову Инночку! — внезапно процедила она сквозь стиснутые зубы.

Лихачёва решительно направилась к выходу. Мне пришлось поспешно схватить её за руку.

— Стой, ненормальная! — озлобленно произнёс я. — Нам с тобой нежданно-негаданно улыбнулась удача! Зачем же от неё отказываться?

— Я боюсь, — пролепетала она, тщетно пытаясь высвободить руку из моей крепкой ладони.

— Иди сюда! — повелительным голосом сказал я, насильно подведя её к раскрытой сумке. — Посмотри на все эти сокровища и на жалкий труп своего несчастного соседа! Как он жил? Прозябал в маленькой комнатушке, и в то же время имел такие баснословные богатства! В общей сложности их здесь как минимум на полтора миллиона в долларовом эквиваленте.

— В переводе на наши деньги где-то сорок пять миллионов рублей, а то и значительно больше! — еле слышно пролепетала Татьяна.

— В том-то и дело! — скрипя зубами сказал я. — Они теперь Ивану Никанорычу не нужны! Как видишь, он не может ничего забрать с собой в могилу! Кому достанутся его деньги и все ювелирные изделия? Для нашего государства это то же самое, что капля пресной воды в солёном океане…