Я обещаю тебе свободу

Некоторое время спустя я совершила ошибку – покинула свое укрытие и пошла к Джефу за кока-колой. Два серба, не снимая черных очков, сидели за барной стойкой. Перед каждым стояло по рюмке какого-то крепкого алкоголя. Только я попросила у бармена стаканчик, как Морис Пине встал из-за стола и накинулся на меня.

– Я просто не верю своим глазам! – начал он очень злобным, но тихим голосом, очевидно, чтобы сидящий неподалеку мэр не услышал его.

Двое в черном тут же повернули головы в его сторону, как собаки, хорошо надрессированные на своих и чужих.

– Это немыслимо! – дрожащими от ярости губами проговорил Пине.

Казалось, он делал все, чтобы удержать себя в руках и не дать своему гневу выплеснуться на меня. С каждым мгновением он становился все краснее и краснее. Я боялась, что его разорвет на части от злости.

– Это не имеет ничего общего с тем, что вы расписывали по телефону. Так обманывать людей просто непозволительно. Едва я поднялся на эту развалюху, как сразу все понял. Это было как холодный душ. Холодный душ!

Не знаю, что произошло в головах двух убийц, каким образом столкнулись три нейрона, бродившие в их черепных коробках, как привидения в заброшенном особняке, но они разом вскочили и надвинулись своими квадратными телами на представителя мэрии. Бедняга замолчал и сделал шаг назад. Затем один из убийц медленно проговорил:

– Мадам Ширдун не любить холодный душ.

А другой добавил:

– Вы не раздражать мадам Ширдун.

Глава отдела по связям с общественностью, дрожа, сделал еще пару шагов назад.

Я с грустным лицом сбежала из бара, пообещав себе больше туда не возвращаться.

Примерно тогда же стоящий за штурвалом Бобби обнаружил, что топливо почти закончилось. Судя по всему, Марко накануне наплевал на все свои обязанности. Возможно, он хотел отомстить, как любят делать обладатели характера номер восемь.

Пьяный в стельку Бобби попытался убедить «второго пилота» в сбившемся на сторону и заляпанном чипсами галстуке, что ничего страшного не происходит.

– Все… все будет хорошо… корабль просто… просто… понесет течением.

– Проблема в том, – отозвался Иван, с трудом ворочая языком, – что… что мы идем… не по течению… а против него.

Корабль и правда двигался все медленнее и медленнее. Вот наконец он замер, какое-то время покачался на волнах, и его начало сносить назад. Он развернулся боком и взял курс на набережную.

В жизни есть моменты, когда человеческое существо, попав в абсолютно новую, незнакомую, пугающую ситуацию, словно прозревает и принимает то единственное верное решение, которое спасает сотни абсолютно беспомощных, полностью зависящих от него людей. Когда Бобби понял, что до берега осталось буквально несколько метров, он… зажмурил глаза и зажал уши руками.

Удар был довольно сильным.

Корабль, как разъяренный бык, встал на дыбы и ревел что есть мочи. Внутри все трещало и гудело.

Отовсюду доносились крики. Даже не крики, а вопли ужаса и отчаяния, тонущие в какофонии самых разных звуков: звоне бьющейся посуды, треске перегородок, проламывающихся под тяжестью опрокинутых столов.

Судно медленно заваливалось на бок. Люди, оглушительно крича, падали в воду. Одни успевали за что-то уцепиться, другие плыли к берегу, чтобы не пойти ко дну вместе с кораблем.

Окаменев от доносившихся звуков, я неподвижно сидела за печатной машинкой, хотя «ПигмаЛион» уже наклонился так, что стена, только что располагавшаяся сбоку, превратилась в пол. Меня спас Натан. Хладнокровие и здравый смысл номера пять не покидали его ни при каких обстоятельствах. Он схватил меня за руку и вытащил из каюты, куда уже начинала просачиваться вода. Поскольку судно лежало на боку, мы не могли идти по коридору – пришлось ползти на карачках, по колено в воде. Выбравшись на палубу, Натан отвязал спасательный круг, и через считаные секунды мы, уцепившись за него, барахтались в холодной воде среди толпы пассажиров, членов экипажа и кучи самых разных предметов, медленно дрейфующих по течению.

Среди огромного количества незнакомых лиц я различила Манон, Катель и Бобби. Все были уверены, что помощь вот-вот придет, а пока со спокойными лицами молча покачивались на воде. Только Иван Раффо с вытаращенными, полными ужаса глазами судорожно цеплялся за спасательный жилет. Он не успел его надеть и теперь сжимал в объятиях, как ребенок плюшевого медвежонка.

«Почтовый ящик» с тихим плеском приплыл прямо ко мне в руки. Я схватила его и открыла. Там лежало всего несколько записок.

С подмокших клочков бумаги на меня пролился поток упреков.

Там, где я старалась снять напряжение и показать свою сговорчивость, мне говорили, что я витаю в облаках. Там, где хотела разрядить обстановку, люди видели недостаток эмпатии и понимания. Наконец, меня обвиняли в том, что, соглашаясь со всеми подряд, я создавала конфликты, хотя на деле жаждала только мира и гармонии.

Я пришла к выводу, что, каким бы характером ты ни обладал, судьба подкинет то, что даже близко не лежало с твоими мечтами и чаяниями.

24

Комо, 20 января 2018 года