Я обещаю тебе свободу

— Вы обманываете не других, а себя.

— Не понимаю…

— Вы становитесь тем, кем другой будет восхищаться, надевая то одну маску, то другую. Это хороший способ добиться цели…

— Но таким образом я отдаляюсь от самой себя.

— Да.

Некоторое время я сидела в задумчивости. Только сейчас я начинала понимать, как парадоксально выглядит эта ситуация.

— Получается, люди восхищаются не мной, а тем, кого я из себя изображаю… Они любят не меня…

— Так и есть.

— Или любят за успехи и достижения, не видя истинной сути… которую я и сама уже потеряла.

Он медленно кивнул, немного помолчал и подытожил:

— В жизни за все приходится платить.

С этим было тяжело смириться.

Я вспомнила, какую цену платила в предыдущие дни. С первым характером я стремилась к совершенству, пытаясь дотянуться до высоких идеалов, которые сама же придумала. Со вторым бесконечно жертвовала собой ради других, а потом, как манны небесной, ждала благодарности. Теперь, став обладательницей третьего типа, я делала все, чтобы преуспеть и вызвать всеобщее восхищение, закрывая глаза на то, что происходит в моей душе и есть ли она у меня вообще. Да, этот характер причиняет куда меньше страданий, зато создает более глубокую проблему.

— Монтень считал важным оставаться собой, а Сенека — опираться на свои устремления. Оба советовали не подражать другим людям.

— Кстати… Мой изначальный характер присутствует в вашей схеме? Я имею в виду, есть ли у него свой номер?

— Да, конечно.

— И какой?

— Не важно, — отрезал Фирмен.

Я была полна решимости проникнуть в тайну братства. Во-первых, мне хотелось перепробовать все характеры, чтобы потом выбрать самый подходящий. А во-вторых, я не могла устоять перед соблазном заполучить огромную власть над людьми благодаря своим знаниям. Понимать, как устроен любой человек, что движет его решениями, мыслями и всей жизнью, — это казалось пределом мечтаний!

Каждый день нам приходится как-то влиять на других людей — чтобы переманить их на свою сторону, вместе чего-то добиться или извлечь пользу.

Зная о характерах то, что знают в братстве Kellia, я могла бы стать очень убедительной. А дар убеждения — кратчайшая дорога к успеху.

С самого начала разговора я в глубине души понимала, что стремление к успеху — часть нынешнего характера, но ничего не могла с собой поделать. Внутренний импульс был настолько силен, что противиться ему не представлялось возможным.

К слову сказать, я больше не боялась Оскара Фирмена. Я видела только пользу, которую извлекала из нашего общения. К тому же я верила, что смогу получить от него нужные сведения, не беря на себя все эти безумные обязательства.

Фирмен ценил в людях серьезность, честность и уважение к другим. Осознав это, я вмиг стала самым серьезным, самым честным и самым почтительным человеком в мире. Я почувствовала, как тело само собой приняло другую позу, спина выпрямилась, но так, чтобы выглядеть не горделиво, а… достойно.

— Мне бы хотелось попробовать характер номер четыре.

Некоторое время он молчал.

— Вы даже не знаете, что он из себя представляет…

— Зато я уже поняла, что каждый приносит определенные страдания. Я готова заплатить эту цену. Просто мне хочется выбрать тот, с которым мне будет комфортнее жить.

Я решила прикрыться этим аргументом, как надежным щитом.

— Вы помните, что не сможете перепробовать все?

— Конечно помню.

Несколько минут спустя я нажала на кнопку диктофона.

Жизнь — череда возможностей. Нужно только уметь видеть их и вовремя ими пользоваться.

* * *

Как всегда, прежде чем идти на работу, я забежала домой оставить диктофон. На лестнице я столкнулась с владельцем квартиры, жадным бесчувственным стариком, скупившим несколько домов в этом районе.

— А, вот и вы! — набросилась я на него. — Знаете что, мне осточертело принимать ледяной душ. Нужно срочно починить колонку.

— Думаете, это так просто — взять и найти водопроводчика…

— Я уже несколько недель напоминаю вам об этом!

— Ну, сейчас лето, мастера все в отпусках, так что раньше сентября горячей воды не будет.

— Раньше сентября? Вы что, издеваетесь? И вообще, за кого вы меня принимаете? Вам кажется нормальным, что я вынуждена еще два месяца стоять под холодным душем?

— Ну, в этом нет ничего страшного! Вы молодая, а в жару даже приятно помыться холодной водой.

При этих словах грубиян развернулся и ушел, даже не попрощавшись. Я знала, почему он позволяет себе так обращаться со мной, — все из-за разницы в возрасте. А еще из-за моего цвета кожи. Будь я пятидесятилетней буржуа, родившейся и прожившей всю жизнь в Лионе, он бы попридержал язык.

Я вошла в квартиру. Мой милый корпел над диссертацией и даже не взглянул на меня, словно в дом вошло привидение, а не его девушка. Я почувствовала себя брошенной.

«Он больше не любит меня».

Эта мысль довольно быстро угнездилась в моем сознании. Сначала я ощутила что-то вроде болезненного укола, затем яд распространился по всему телу, и я впала в тоску.