Я одна, и мне по…

♥ В каменном веке «брак был связан с необходимостью создавать более крупные группы. Он превращал незнакомцев в родственников и развивал взаимоотношения сотрудничества между ближайшим семейным кругом (или маленьким отрядом), создавая разветвленные связи между родственниками со стороны мужа и жены»[51].

♥ В распавшихся на общественные слои цивилизациях «имеющие собственность семьи упрочивали богатство, объединяли ресурсы, закрепляли политические союзы и мирные соглашения с помощью заранее обговоренных браков своих сыновей и дочерей»[52].

♥ «Соображения людей незнатного происхождения были попроще: «Не жениться ли мне на ком-нибудь, чье поле находится рядом с моим?», «Будет ли мой будущий жених отвечать ожиданиям моих соседей и родных, от которых я завишу?», «Станут ли его родные подмогой моей семье или будут только мешать?»[53]

Если пара соединялась исходя из соображений, которые были важны для людей в то время, и согласно своему социальному положению, едва ли она так много разглагольствовала о сексе, как мы сегодня. Знаменитый социальный историк Лоуренс Стоун, описывая период раннего нового времени, объясняет, почему он считает, что в те времена сексуальный опыт был далеко не таким богатым и приятным. Личная гигиена была развита не слишком хорошо: «Многие люди, даже из самых верхних слоев общества, едва ли мыли какие-то части своего тела, за исключением лица, шеи, рук и ног». Болезни цвели пышным цветом, и взрослые «часто страдали заболеваниями, которые делали секс болезненным для них самих и неприятным для их партнера». Бедные люди часто плохо питались и были сильно утомлены работой в полях. Взрослые, у которых хватало стойкости для секса, сталкивались «с вечным риском венерических заболеваний». Перед женщинами, которые могли забеременеть, всегда маячил призрак болезненных и опасных родов[54].

Постепенно развитие медицины и гигиены уничтожило некоторые препятствия на пути к благодатному сексу. Но даже тогда, в течение долгого времени, получать от него удовольствие считалось греховным. Так было до XVI века. Католицизм считал секс для любых целей, кроме рождения детей, смертельным грехом, и за это грозил ад[55]. Не думаю, что Блаженный Иероним хотел, чтобы в детородном сексе было какое-то веселье. Ведь он сказал: «Тот, кто страстно любит свою жену, изменяет с ней Богу»[56].

Протестанты, которые покинули Европу, чтобы основать колонии в Америке, были не настолько непреклонны. Хотя супруги и должны были рассматривать секс как обязанность с целью произвести на свет детей, никто им не запрещал получать от него удовольствие[57].

К концу XVIII века начала зарождаться наша любимая теория брака о том, что он должен быть основан на любви[58]. В начале такой брак по любви казался слишком радикальным, а слишком разнузданный интерес к сексу – кричащим и безвкусным. Но к тому времени, когда Фрейд приложил руку к американскому психоанализу в 1900-е годы, считалось, что куда более стыдно подавлять сексуальные желания, чем давать им свободу[59].

Тем не менее, какой-либо сексуальный пыл между супругами, вступившими в брак по любви, изначально сдерживался кое-какими практическими соображениями[60]. Прежде всего, прошло еще очень много времени, прежде чем методы контроля рождаемости стали распространенными, доступными и свободными от предрассудков. Собственно говоря, Управление по контролю за продуктами и лекарствами признало противозачаточные таблетки безопасными только в шестидесятые годы прошлого века[61].

Современным американцам кажется само собой разумеющимся, что секс лежит в основе брака, что он наполняет счастье в семью и саму жизнь и открывает двери той самой близости, которой, как сказала Дженнифер, «никогда не достигнет одинокий человек». Тем не менее, эти основополагающие убеждения очень далеки от того, чтобы быть частью человеческой природы, а являются всего лишь кратковременной точкой зрения[62].

Ничего из вышесказанного не означает, что люди на Западе многие столетия вели эмоционально пустую жизнь. По всей видимости, они вполне могли образовывать тесные связи с другими людьми. Что изменилось на протяжении веков, так это то место, которое занимает супруг как объект глубоких чувств и исключительной привязанности другого взрослого человека.

От Средневековья до раннего Нового времени описание любви к супругу как величайшей было святотатством. Особое место в сердце любого человека должен был занимать Бог[63]. В течение многих лет самые различные группы людей отрицали желание любви и страсти. Они требовали возлюбить духовных лидеров и предков, близких и дальних родственников, друзей и членов общины[64].