Я, они и тьма

К сожалению, тьма мужчин рода Ват Йетов отличалась от «женского» классического варианта. Она была словно бы мутировавшей, жуткой, очень, очень сильной, и любое желание своего носителя принималось ей как закон. Она не понимала полутонов, стремилась сделать так, чтобы все желания ее носителя были исполнены несмотря ни на что. Если «женская» тьма была завязана на негативных эмоциях, стремлении к мести, к справедливости, то тьме Ват Йетов было на это, мягко скажем, плевать. Всплеск радости? Тьма тоже радостно рвалась вперед, творя невесть что. Например, если мать ласково гладила ребенка с тьмой перед сном, то приятная эмоция малыша воспринималась тьмой как необходимость сделать все, чтобы эти ощущения повторялись. Вплоть до того, что мать не могла сделать ни шагу или поднять руку. Так и стояла всю ночь над кроваткой, и щупальца тьмы насильно держали ее руку над детским лбом.

Про грусть, тоску, печаль и говорить было нечего. Если обладателю такой тьмы захотелось бы страстно напиться воды в жаркий день, то происходило одно из двух: либо разверзалось небо, либо земля. Потоп или поднявшиеся грунтовые воды – на выбор. Правда, и плюсы тоже были. Тьма Ват Йетов поначалу была маленькой, слабой – ее было ровно столько, сколько могло уместиться в теле. А много ли ее поместится в теле младенца? Конечно, с каждым годом она росла. Но с ней вместе рос и контроль. Это была своеобразная гонка – кто успеет первый.

Ват Йеты обычно успевали.

С младенчества у мальчика появились лучшие учителя магии, которые учили его контролю. Это было сложно и мучительно, это было тайно и страшно, но с самого раннего детства Дерек Ват Йет был очень, очень рассудительным ребенком. Это его и спасло. Он рано узнал, что такое тьма и как с ней совладать. Как выжить и даже жить с целью, ради чего-то, а не просто коротать свой век в горах, где-нибудь подальше от людей, эмоций, искушений и соблазнов.

Уже в восемь лет маленький Дерек ничем не отличался от других мальчишек – щупальца тьмы покорялись ему абсолютно, и его самоконтроль был невероятным. Цена этому была высока.

Ват Йет не был развит эмоционально. Совсем. Никак. Он привык жестоко контролировать свои эмоции, подавлять свои желания и настроения, привык слушать только голос разума. В его мире все было строго отмерено, определено, вытянуто по идеальным линиями, все было подчинено правилам, за пределы которых Ват Йет не выходил.

Он даже с родителями общался по распорядку, не проявляя чувств и эмоций и не стремясь к близости.

По утрам, в одно и то же время, он входил в столовую. С идеально зачесанными каштановыми волосами, в синем костюмчике и беленькой рубашке, серьезный, строгий. Маленький восьмилетний мужчина, на слабеньких пока еще плечах которого висела тяжким грузом жуткая ответственность. Он садился на свой стульчик рядом с братом и сестрами, брал в руки приборы. Поднимал взгляд на мать, красивую, темноволосую и зеленоглазую женщину, и тут же переводил его в тарелку с горячей кашей. Позже приходил отец. Высокий, сильный, рыжий, как пламя. Его сестры тоже были рыжими, да и младший брат застенчиво пламенел веснушками. Только вот маленький Дерек почти не знал своих близких. Он не общался с ними. Ему этого не дозволялось, а если и было позволено в рамках приличий, то очень, очень недолго.

Дерек Ват Йет неизменно радовал своей успеваемостью, контролем, тем, что его тьмы не видел никто. Его уже начинали знакомить с аристократией, вводить в курс политического устройства страны. На него многое ставили.

Почему мальчишку с тьмой вообще допустили до людей, до дворца? А все было очень просто. Во-первых, никто о его «даре» никогда не распространялся – все учителя, слуги и прочие задействованные давали «Право тишины» – древнюю клятву на языке Шестнадцати. Во-вторых, колоссальная магическая сила и умение ей играючи управлять с раннего детства все же решали многое. Скажем так, «аналоговых» магов в империи и близ нее просто не существовало.

Дерек Ват Йет мог многое, был холодным, всегда спокойным, очень умным и неизменно вежливым. Никто даже и представить не мог, что он может стать несдержанным. Даже о его тьме как-то забывалось.

Но она на себе напомнила вскоре после того, как Дереку исполнилось тринадцать.

Ох уж этот пубертат! В эти два-три года, которые иногда, в самых запущенных случаях могут затягиваться и на десятки лет, личность совершенно меняется. Из ласкового, нежного, заботливого ребенка получается наглое чудовище. Из маленького аккуратиста, который собирал игрушки без напоминаний и сам чистил зубки – самый настоящий свин.

Дерека, увы, гормональная перестройка не минула. Серьезного, безэмоционального, спокойного мальчика мучительно меняло.