Я, они и тьма

И что это за «М»? Друг? Кто-то из семьи? На «ты», без речевых оборотов, на дешевой скомканной бумаге… Я перевернула листок. Ну да, так и есть. Сзади – стертые буквы. Писали на старом, уже использованном письме. Ладно. Пусть Дерек просыпается и сам разбирается.

А может, тоже взять с него пример? Ну, хоть поваляться на кровати, принять горячий душ? А что, хорошая мысль.

Я открыла окно пошире, чтобы птицы не долбили в стекло, и пошла претворять свои планы в жизнь. А потом, после душа, и поесть бы хорошо…

***

Дерек Ват Йет умел спать рывками, минутами. За час правильного сна, с глубоким концентрированным дыханием и с магическими узелками в кровотоках своего тела он мог выспаться так, как иные не высыпаются и за десять часов.

Этот час ему был уже необходим, и он, оставив все дела, улегся в кровать.

Проснулся он через сорок минут – узелки магии развязались раньше, но он успел отдохнуть. Из соседней комнаты слышался шум воды. С темной все в порядке? Не было приступов? Или еще чего?

Ват Йет не сдержался, проецируя магию на белый матовый фон. Перед его взглядом предстало тонкое девичье тело под струями воды.

Ват Йет, сам того не ожидая, засмотрелся. Она смешно отфыркивалась от воды, подставляя лицо под мощный напор. Растерла мыло в волосах, скользнула руками по гладкому телу…

Дерек Ват Йет прикрыл глаза, обрывая нити магии. Она не должна ничего в нем вызывать. Ни че го. Ни умиления. Ни симпатии. Ни интереса. Она – средство на самый черный день. Она – никто, рабыня, темная. Никто.

Но его тьма чувствовала иначе. Она рвалась к ней, она хотела – к ней. Она мучила тело Ват Йета, подтачивала его контроль. Ну что, если он просто зайдет сейчас к девчонке? Что? Она может даже не оттолкнуть его, ведь она же сама первая его поцеловала. Пусть и почти не отдавая себе в этом отчета, но было? Было. Может, она его ждет сейчас?

Чушь. Блажь. Глупости.

Дерек Ват Йет отсек все лишнее, вытянув себя из темного омута сомнительных желаний. Рывком поднялся с кровати. Контроль. Контроль. И денек отдохнуть от этой девицы, чтобы привести мысли в порядок. Вспомнить, кто он.

Дерек Ват Йет переодел рубашку, мрачно посмотрел на себя в зеркало. В его зеленых глазах ленивыми черными всполохами перекатывалась тьма.

ГЛАВА 18

– Я оставлю тебя здесь, с Савом. Он где-то тут. В общем, найдется. Постарайся быть полезной, – сказал мне этот сухарь, даже не посмотрев в мою сторону.

Он привел меня в филиал ГУСа во дворце и усадил за стол начальника. Но уйти не успел.

В комнату влетел Савар, бледный, взлохмаченный. В одной его руке была полудохлая металлическая птица, из которой торчала пара пружин. В другой была зажата горсть земли, которую он осторожно высыпал на стол.

– Все – вон! – увесисто приказал Сав своим людям. В его голосе звякнула сталь. Кабинет опустел в мгновение ока.

Сав повернулся к нам, глухо сказал «смотрите» и провел ладонью над горстью глинистой, желтой земли, пробурчав что-то на своем, магическом.

Над столом медленно проявилась картинка, чуть с запозданием подтянулся звук.

Темнота. Шум воды. И вдруг крики, вопли страшной боли. Окровавленное лицо человека, который магическим огоньком осветил пространство вокруг себя и, прерываясь и шипя от боли, быстро заговорил:

«Нас всех сожрало… разорвало что-то. В воде. Засада была. Всем … ! Всем за минуту! Тшш. Вот она! Ползет».

Изображение переместилось, и в земле мы увидели копошащиеся, блестящие от железа жвала, которые целенаправленно ползли за раненым менталистом. Эти жвала напоминали капкан, облепленный водорослями. На его острых, неожиданно чистых гранях что-то нехорошо бурело.

Капкан полз очень даже шустро, лязгая и позванивая металлом.

Человек же, видимо, раненый, полз пока быстрее. Он смотрел то на темное небо, то на живой капкан, и не сдержал облегченного вздоха, когда к нему спустилась птица. Он рывком сунул в ее грудку горсть земли, которую сжимал в ладони. Это заминка стала фатальной.

Мы все увидели, как жвалы приблизились к нему почти вплотную.

«Эта дрянь… ко… Кости разгрызает. …! Передайте Ганне, что люблю».

Хруст. Крик. Истаявшая картинка.

– Нашему первому отряду конец! Всех разорвало на куски вот этим! – крикнул он почти в лицо Дереку.

– Что это, …, возьми, такое?! Вот этим парней убили… Я Ишия знал! Я у него на именинах был месяц назад! Я его дочь качал на руках! Что это за …, Дерек?!

Вдруг голос Сава начал стихать, будто кто-то положил мне на голову подушку. В сердце густел холод, и с каждым вдохом мне становилось больнее и больнее. Из-под кожи поплыла тьма. Ее что, срывает с катушек? Достала!

И я уплывающим сознанием изо всех сил пыталась думать о хорошем, стереть то, что я увидела только что, заменить другим. Я вспомнила вкус малинового зефира, который пекла моя мама, когда я была совсем малышкой. Он скрипел на зубах от сахара, но был таким умопомрачительно вкусным, что я однажды съела целый противень, штук двадцать. Мама тогда перепугалась, а я была довольным и счастливым ребенком. Даже ни одного прыщика не выскочило!

Вспомнив это, я невольно улыбнулась.

Холод стал менее интенсивным.

Думай, думай…