Я останавливаю время

— О! Вы настоящие моряки! Мне особенно приятно видеть вас в это трудное время.

— А вы не боитесь качки, мистер Флит?

— Мой отец и все братья — моряки, и я горжусь этим! И это мой семидесятый деловой рейс в эту сумасбродную Америку. А штормов было намного больше, чем штилей!

Первое блюдо мы ели балансируя, держа тарелку с супом в одной руке, а ложку в другой. Мистер Флит рассказал нам многое, что не написано в истории Англии и Америки. Он, как оказалось, не очень любил американцев и их образ жизни.

— О, вы ничего не знаете про эту страну! Америка — страшная страна! Вы это поймете, когда близко встретитесь с ней! Да, да! Будьте очень осмотрительны и осторожны там! Наши торговые моряки в Нью-Йорке, сходя на берег, надевают цивильную форму. Не хотят бросаться в глаза своей английской формой, чтобы избежать ненужных конфликтов. Сейчас у нас общее несчастье — война, и мы должны быть терпимы друг к другу.

— Да, но Америка наш союзник! — перебил Коля.

— Америка — деловой союзник, американским бизнесменам выгодна эта война, она приносит в их карманы несметные доходы. В любую минуту, если они потеряют выгоду, продадут нас с вами, вместе взятых. Америка — страшная страна… — добавил мистер Флит и, подперев подбородок руками, задумался.

— Вы не любите Америку, а вот в семидесятый раз идете ей навстречу?

— Не по любви, уверяю вас. Бизнес — жестокая вещь. Я вынужден, иначе мое дело вылетит в трубу и я встану с протянутой рукой на Пикадили-серкус. Да-да, не улыбайтесь — капитализм прямо по Марксу!

…Наш караван шел через Атлантику в балласте. Корабли высоко сидели над водой. Качка была стремительной и немилосердной. Укачивало даже молодых матросов. Дул сильный встречный ветер. Капитаны беспокоились о топливе. Оно таяло, как снег, а ход сильно тормозился высокой волной.

Через семь дней пути несколько кораблей небольшого тоннажа повернули обратно, Капитаны решили, что при таком медленном ходе не дотянут до Нью-Йорка. Караван поредел. Теперь осталось девяносто семь судов. Справа и слева, впереди и сзади ныряли, глубоко зарываясь в волнах, корабли. Они шли правильными рядами, строго в кильватер друг другу. Мачты дальних прятались за серый зубчатый горизонт. Изредка появлялись сопровождающие нас небольшие военные суда — истребители, они то обгоняли нас, оставляя пенные узоры на волнах, то, зарываясь и кренясь круто на борт, шли близко-близко параллельным курсом, радуя нас хорошей возможностью поснимать их.

Мы с камерами наготове подолгу торчали на палубе в надежде на всякие неожиданности. Ветер стегал нас солеными брызгами океана, а мы, пряча от них оптику, тихо, незаметно для других тосковали по дому.

— А знаешь, что мне рассказал радист Джордж? Там, за этой взбудораженной массой воды на Манхеттене, светло по ночам, нет никакого блекаута, никаких шелтерс, а у небоскребов затемнены только верхние этажи, начиная с двадцатого. Это чтобы фашисты в подлодках не могли по ночам наблюдать в стереотрубы, чем занимаются у себя дома в Нью-Йорке «притти герлс»!..

Каждый вечер после вахты к нам в каюту заглядывал восемнадцатилетний паренек в морской форме офицера-радиста. Вскоре мы стали настоящими друзьями и в свободное от вахты время подолгу болтали на разные темы. Он оказался очень развитым, умным и начитанным парнем, отлично разбирался в международной обстановке и очень близко к сердцу принимал успехи и неудачи наших войск под Сталинградом. То вбегал к нам в каюту и радостно кричал:

— Виктори! Виктори!

То уныло и грустно, понизив голос:

— Скверные новости! «Ноу ньюз — гуд ньюз!».

Вот и сейчас он подошел к нам расстроенный.

— Ну, как дела, Джордж? — в один голос спросили мы его.

— Что вы думаете о нашем путешествии? — первый раз Джордж, не ответив на вопрос, задал свой.

— О! Экселент! Уандерфул! — поспешил ответить Коля.

— А как ты думаешь, Джордж? — спросил я его.

Обняв нас за плечи, он наклонился к нам близко-близко и тихо сказал:

— У меня есть для вас большой секрет! Очень большой секрет! Только вам, фронтовикам, русским, могу его доверить!

Он внимательно и грустно посмотрел, сначала мне, потом Коле в глаза и сказал:

— Да, новости, которых лучше бы не знать! Я знаю больше, чем хотелось бы знать! Я знаю код немецких подводных лодок. Вчера ночью немцы дали команду к нападению на наш караван. Через два-три дня начнется ад — кому-то придется идти на дно… Я рассказал вам об этом, чтобы вы были готовы к несчастью и оно не застало бы вас врасплох. Будьте готовы и не забывайте лайф-жилеты, если придется прыгать за борт! Сами понимаете, я не имел права говорить вам об этом, но теперь это уже не имеет значения — вы наши друзья и союзники, а что сделали ваши солдаты для спасения Англии — знают у нас даже дети… Мой долг предупредить вас об опасности. О ней на корабле знают только капитан и мой напарник. Капитан настоящий человек и честный моряк, на него можно положиться, повадки немцев знает, живым фашистам не сдастся…

Он помолчал, потом виновато улыбнулся и добавил:

— Не унывайте! Вы ведь фронтовики! Обещали нашей команде принести счастье…