Я останусь

Уйти по-английски не удается. Генерал с супругой поджидают нас у ворот, отправив восвояси своих гостей. Нежное объятие мачехи с Игорем, схлест острых взглядов с отцом и вот джип Игоря уже медленно катит по опустевшей улице. Я смотрю в окно, прячась в собственных мыслях, которые сводят с ума. А Игорь молчит.  В салоне висит угнетающая тишина, потрескивающая нехорошим предчувствием чего-то неминуемо нехорошего. И тишина эта настолько осязаема, что еще немного и раздавит, размажет по сидению. Дышать тяжело. Душно. До тошноты. Я опускаю стекло, вдыхаю горячий летний воздух. Но он не спасает, и я задыхаюсь порывами ветра, бьющими в лицо.

— Вода в бардачке, — сквозь гул в ушах прорывается голос Игоря. Я оборачиваюсь, на мгновение столкнувшись с его внимательным взглядом, в котором сквозит беспокойство и непонимание. Киваю, подняв стекло. Открываю бардачок, достаю пузатую бутылку минералки. А под ней — паспорт. Сердце пропускает удар. И желание спросить о той, на которую я так похожа, крутится на языке, заполняет мысли, выдергивая из реальности. Несколько секунд я смотрю на документ, силясь принять решение. Ухмыльнувшись, захлопываю бардачок и откидываюсь на сидение, решая оставить все,  как есть. Зачем ворошить прошлое, если ответ все равно очевиден. Как и то, что скоро я стану женой другого. Пусть фиктивно, но кроме нас с Филом об этом никому неизвестно. И никто никогда не узнает, потому что я обещала ему. А я не могу его подвести. Отпиваю глоток минералки. Становится немного легче.

— Мучишься?

— Жарко очень, — дергаю плечом.

— Ну да, жарко, — мне кажется, или в его словах насмешка?

Одним движением он раскрывает бардачок, выуживает оттуда паспорт и бросает мне на колени. От неожиданности я шарахаюсь в сторону и больно стукаюсь затылком о стекло. Да что же это такое? Закусываю губу, чтобы не разреветься.

— Хочешь что-то узнать – просто спроси. Неужели так сложно? — он разочарованно качает головой. Пятерней проводит по волосам. Нервничает? Только сейчас замечаю, как сильно он сжимает руль, как напряжены его скулы и прищурены глаза. — Спроси, а не делай собственные выводы. По-моему, мы разумные люди. Мы умеем разговаривать, разве нет?

Киваю, потирая ушибленный затылок, и не свожу взгляд с книжечки паспорта. Она жжет огнем. И пальцы отчего-то дрожат.

— Почему я могу спрашивать тебя обо всем, а ты меня – нет? — он морщится. — Игорь, ты женат? Это же так просто. Всего три слова, Маруся!  А вместо этого ты поверила каким-то фотографиям, дала деру и решила выйти замуж за другого! — он уже почти кричит. — Черт! — бьет ладонью по рулю, а потом резко сворачивает на обочину, останавливает машину и роняет голову на скрещенные на руле руки. — Нет, Маруся, я не женат. Был много лет назад, но тебе ведь совсем не интересно.

— Ты знаешь, — выдыхаю я треснувшим голосом, чувствуя, как внутри скручивается тугой узел. Еще немного – и порвется. И тогда уже ничто не поможет. Зато теперь я знаю. И понимаю.  — Знаешь, что я была у нее. Это ты провожал меня до дома, — лучшая защита – нападение, верно? — И ты ушел. Просто ушел, ничего не объяснив.

— А ты бы меня послушала? — его голос звенит злостью.

— Ты даже не попытался, — а в моем – боль и тоска.

— Тебя не было дома, — не соглашается Игорь, — телефон вне зоны, а утром…

— Утром я улетела, — перебиваю глухо, поглаживая паспорт в кожаной обложке.

— А я опоздал. Маруся…

Качаю головой, отсекая ненужные слова. Любые слова, от которых станет еще горше. Но я знаю одно – не важно, есть штамп в паспорте или нет – Игорь ее не бросит.

— Поехали, — тихо прошу я, убирая паспорт обратно в бардачок. Я больше не хочу никаких вопросов и никаких ответов. Хватит, поговорили.

Домой мы так и не возвращаемся. Я засыпаю в машине, перебравшись на заднее сидение и укрывшись клетчатым пледом, пропахшим Игорем. А когда просыпаюсь, за окном алеет закат, а вдали виднеются темные пики гор, у подножия которых раскинулись поросшие буйно-зеленой травой поля, стекающие в синюю гладь моря. Я смотрю долго, не узнавая мест. Где мы?

— Привет, — улыбается Игорь. — Скоро приедем.

— А который час? — не отрываясь от окна, спрашиваю я. Чувствую себя потерянной, заблудившейся во времени.

— Девять почти.

Вечера, судя по алому небу и кровавому диску, выпирающему из-за гор. Или скатывающегося туда. Одно ясно – небесное светило зацепилось за верхушки, раскрашивая небо.

— А день?

— Среда, — продолжая улыбаться, коротко отвечает Игорь.

— Как среда? — я едва не скатываюсь с сидения. Не может быть. Не может. Я не могла проспать двое суток. Или могла? Смотрю на соседушку, сощурившись, пытаясь разгадать подвох. Но нет, он по-прежнему весел и безмятежен. И даже выглядит отдохнувшим.

— Ты хочешь сказать…

— Угу,  — не позволяет озвучить вопрос. — Ты проспала почти двое суток. И предвосхищая твой следующий вопрос: да, я спал, ел и справлял нужду. Так что не переживай – извозчик в твердом уме, трезвой памяти и абсолютно свободен.