Я останусь

— Поклонник юного волшебника? — успокаиваясь, киваю в сторону умотавшего мальчишки.

— Любимая книга, — улыбается широко. — У него вся коллекция собрана и каждая зачитана до дыр.

— Книги – это прекрасно, — отсмеявшись, приседаю напротив Игоря. И сразу возникает ощущение некоей интимности, как будто у нас есть большой-большой секрет, о котором мы тут тайком перешептываемся. Качаю головой. Нет, это все мальчишка, так ловко втянувший в сказку, ничего при этом не сделав.

— Это еще что, — хмыкает Игорь. — Погоди, он еще притащит очередной сценарий и непременно втянет нас в игру. Вот увидишь!

Он поднимается и подает мне руку. Я вкладываю свою ладошку в его, сжимаю, переплетая пальцы. И замираю в опасной близости, сейчас стрекочущей напряжением.

— А он…

— Мой сводный брат, — предугадывает мой вопрос. — Захар.

— Какая у тебя большая семья, — выдыхаю с улыбкой, пока мы медленно движемся в сторону светящегося окнами дома, держась за руки как влюбленные подростки.

— Только не то все это, — в тихом голосе Игоря слышится горечь. Мимо проносится Захар, чуть не сшибив меня. Невольно отпрянув оказываюсь в объятиях Игоря. Замираю, затаившись. — Своего хочется. Чтоб вот такой носился по двору. Свой, понимаешь?

Сглатываю, сбитая с толку. Своего. Как тут не понять. Детей он хочет, семью. То, чего я не могу ему дать. Со мной у него никогда не будет полноценной семьи.

— Марусь, — зовет, за подбородок приподнимая мое лицо. — Что случилось? Что опять не так?

Но меня опережают.

— Игореша, милый!

Я резко отступаю, оборачиваясь. Навстречу нам идет молодая блондинка в кричащем платье, выставившем напоказ все прелести. Высокие каблуки, красный шелк короткого платья, откровенный вырез, яркий макияж и распущенные волосы, волнами струящиеся по плечам и груди четвертого, не меньше, размера. Короткий смешок срывается с губ. Но когда девица, покачивая бедрами, бесцеремонно отодвигает меня в сторону, чтобы прижаться к моему — моему! — мужчине, становится не смешно. Бешенство вскипает в крови, сбивает дыхание. А девица времени зря не теряет, обвивает руками шею Игорю, теснее притискиваясь своей кормой к груди соседушки, который, кстати, и не сопротивляется.

— Эй, красавица, — окликаю я, с трудом сдерживая злость. Девица нехотя переводит взгляд на меня. — Ты часом причал не попутала?

Она стекает с Игоря, с презрением глядит на меня. Хорошо хоть пальчиком не тыкает.

— Игореша, это что за недоразумение?

Это я-то недоразумение?! Я не леди, я могу и в глаз дать. Игореша ответить не успевает. Шагнув к девице, скривившей свою напомаженную мордашку, выбрасываю вперед кулак. Секунда и под моими пальцами хрустит красивенький нос. Девица визжит, зажав нос, из которого хлещет кровь. И матерится, похоже. Да, точно! Аж слюной брызжет, вмиг сбросив с себя шелуху самой невинности.

Игорь перехватывает меня. И я ощущаю, как он сотрясается от смеха. Вскидываю на него глаза. Точно – смеется! Вон как глазищи сверкают весельем. Я уже раскрываю рот, чтобы ответить на его самодовольство, как он выдыхает мне в губы:

— Ты такая красивая, когда злишься. Так бы и съел, — и прихватывает губами кончик носа. — Ревнуешь меня.

— Кто? Я? — задыхаюсь возмущением. — Да ни в жизнь!

— Ревнуешь, ревнуешь, — и радуется, как ребенок. Ну вот как меня так угораздило?

— Ты! — кто-то толкает меня в бок. Ах да, давешняя девица!

— Брысь, — отрезает Игорь, увлекая меня к веранде, где собрался целый зрительный зал.

Девица что-то кричит нам вслед, но ее голос стирается другим, властным, от которого хочется спрятаться.

— Здравствуй, сын…

Но я выдерживаю прямой взгляд ореховых глаз, молодых и сияющих весельем. У Игоря глаза отца. И высоковольтное напряжение, искрящееся между мужчинами. Не подходи – убьет. Никто и не решается. Даже изящная рыжеволосая женщина с мягкой улыбкой восьмилетнего любителя сказок и волшебства. Супруга Грозовского-старшего, вне сомнений.

— Извините, — вклиниваюсь в молчаливое противостояние двух вожаков. Грозовский-старший снова обращает на меня внимание. — Неудобно вышло, — и я праведно краснею, хотя мне ни капельки не стыдно.

— Да бросьте, — его голос смягчается, переливается нежностью и властью. Пугающее сочетание. — Я рад, что у моего сына такая женщина. Владимир Демьянович, отец.

— Мария, — и протягиваю руку для пожатия, но Владимир Демьянович прикладывается к ней в джентльменском поцелуе. Я смущена и тороплюсь забрать свою ладонь, чувствуя, как весь сжался Игорь рядом. Но Владимир Демьянович не отпускает, а приглашает меня на веранду, вынуждая следовать за ним. Но Игорь перехватывает меня за талию, прижимает к себе, хмуро, почти зло смотрит на отца. Дает понять, что я – его. И Грозовский-старший уступает, выпустив мою ладонь.

Вот и познакомились.

Глава 10.

10.

Июнь.